Языковая игра – это разнообразные виды шутливого сознательного нарушения языковых и речевых норм. Она выражает стремление говорящего раскрыть свои собственные способности в реализации языковой компетенции. В современной русистике сложилась устойчивая традиция в понимании языковой игры. Термин «языковая игра» стал одним из наиболее популярных терминов в русском языкознании после публикации работы Е.А. Земской, М.В. Китайгородской и Н.Н. Розановой «Русская разговорная речь: Фонетика. Морфология. Лексика», в которой выделяется раздел «Языковая игра» (Земская, Китайгородская, Розанова, 1983: 172). Начиная с XХ века, такие русские лингвисты, как В.З. Санников, Т.А. Гридина, Е.А. Земская, Б.Ю. Норман и др. в различной степени анализировали языковые игры.

Е.А. Земская подчеркивает поэтическую функцию языка в понятии «языковая игра». Она считает языковые игры типом явления, в котором говорящие «играют с формой речи». Игровая функция языка – одна из сторон его поэтической функции, когда процесс коммуникации зависит не только от намеренного или ненамеренного практического коммуникативного задания, но и обусловлен целью коммуникатора спровоцировать эстетическое переживание, которое возникает между двумя сторонами и обычно выражается как юмористический эффект: таким образом, незатейливая шутка, удачная острота, каламбур и различные тропы, включая сравнение, метафору и перифразу, являются средствами вызывания языковой игры (Земская, 1983: 170–214).

В.З. Санников утверждает, что определение, данное Е.А. Земской и исходящее из эстетической функции языка, слишком широко: «Все литературные произведения подпадают под эту схему как лингвистические игры» (Санников, 2002: 15). Точка зрения Санникова получила широкое распространение: «Языковая игра – это некоторая языковая неправильность (или необычность) и, что очень важно, неправильность, сознаваемая говорящим (пишущим) и намеренно допускаемая. При этом слушающий (читающий) также должен понимать, что это «нарочно так сказано», иначе он ценит соответствующее выражение просто как неправильность или неточность. Только намеренная неправильность вызовет не досаду и недоумение, а желание поддержать игру и попытаться вскрыть глубинное намерение автора, эту игру предложившего» (Санников, 2002: 23).

Другую точку зрения на проблему представляет Т.А. Гридина, которая исследовала проявления языковой игры не в художественных текстах, а в повседневной речевой деятельности говорящих. Т.А. Гридина считает, что при осознанном нарушении языкового канона мы имеем дело с ЯИ как собой формой лингвокреативной деятельности, отражающей стремление (интенцию) говорящих к обнаруженно собственной компетенции в реализации языковых возможностей (Гридина, 1996: 26). В проявлениях языковой игры Гридина также подчеркивает намеренное отступление от языковой нормы.

Одно из самых всеобъемлющих определений предлагает Б.Ю. Норман, который считает, что весь народ и все человечество являются соавтором большой языковой игры. Он дает такое определение: «Языковая игра (в максимально широком понимании термина) – это нетрадиционное, неканоническое использование языка, это творчество в языке, ориентация на скрытые эстетические возможности языкового знака» (Норман, 2006: 168).

На сегодняшний день в русской лингвистике подходы к языковой игре разнообразны, но в основном исследования можно разделить на два направления: часть ученых связывает языковую игру с сознательным нарушением нормы, вторые видят в языковой игры отклонение от определенных правил, но в пределах нормы. В обоих направлениях подчеркивается деструкция речевой нормы и творческий характер языковой игры.

Обыгрывание лексического значения слов, безусловно, является наиболее продуктивным из всех способов создания ЯИ. В результате большое количество исследователей уделили значительное внимание лексическим механизмам создания языковых шуток на базе обыгрывания различных компонентов значения слов (В.З. Санников, Т.А. Гридина, Е.А. Земская, Б.Ю. Норман, Г.И. Богин и др.). В данном исследовании мы сосредоточимся на основном лексическом приеме, который создает языковые игры, это многозначность.

Под многозначностью понимается «способность слова иметь одновременно несколько значениий (семем), т.е. обозначать различные классы предметов, явлений, действий, процессов, признаков и отношений» (Новиков, 1982: 189). Большинство слов в русском языке имеет не одно, а несколько значений. Чем более значение удаляется от прямого, тем менее оно вероятно, более неожиданно, что способствует созданию непредвиденной концовки ЯИ. Итак, многозначность является распространенным лексико-семантическим средством создания ЯИ.

Теперь мы покажем несколько примеров. В.З. Санников приводит следующие примеры, в которых обыгрывается многозначность слов:

Маня (подняв брошенные книги, идет за Карауловым). От этих книг мы никогда не откажемся (Санников, 2002: 238)!

Ольга Павловна (с книгой). Тургеневу, Ивану Сергеевичу, весь корешок ободрал (В. Шкваркин, Чужой ребенок)(Санников, 2002:238). Читал, выписывал, справлялся,

И в книгах рылся и в грядах.

(И. Крылов, Огородник и философ) (Крылов, 1984: 735)

Дворянка Лукерья: — Природа недаром дала нам тонкие чувства и тонкий ум.

Горничная Даша: — Где тонко, тут и рвется!

(И. Крылов, Урок дочкам) (Крылов, 1984: 735)

В первом примере слово «рыться» имеет два значения. «Рыться в грядах — это человек руками раскапывает в земле. «Рыться в книгах» означает, что человек перебирает какие-либо предметы, изучает какие-либо книги. Когда слово используется в одном контексте в двух значениях, причём оба значения одного и того же слова имеют равные права на существование, появляется комический результат, в создании которого Крылов является мастером. Слово «тонкий» тоже имеет не одно значение. Прилагательное «тонкий» не только имеет отношение с толщиной, но и означает изысканный, не грубый, не простой. Таким образом, баснописец показывает нам якобы не тонкую горничную Дашу, что вызывает иронический эффект.

Материалом для анализа в данном исследовании в основном являются русские детские игровые стихи. В XX веке в детской литературе важным объединяющим началом оказывается игровое. Писатели активно идут на эксперимент, который ярче и эффективнее проявляется в игровой форме. Вместе с тем в это время начинается и активное изучение этого феномена. Новое направление в детской литературе, которое называется игровой поэзией, было создано в 20-30-е годы прошлого века, который педагоги и писатели называют «веком ребенка». Игровая поэзия пронизана эксцентричностью, созданная в ней абсурдная картина мира не только с восторгом воспринимается ребенком, но и способствует его интеллектуальному развитию, побуждает фантазию и творчество.

В детской игровой поэзии нередко создаются контексты, в которых слово одновременно выступает в нескольких значениях.

Грибной дождь

Галина Дядина

Вышел ежик на полянку:

С неба сыплются сморчки,

Мухоморы и поганки,

Валуи, боровички.

Сыроежки и опята

Еж принес к себе домой:

«Открывайте дверь, ежата!

Вот вам дождичек грибной!»

В тексте Г. Дядиной прилагательное грибной выступает в значении 1) фразеологически связанное значение, о дожде — идущий при свете солнца, ‘способствующий появлению предметов, названных производящим словом’; 2) сделанный из грибов, имеющий отношение к грибам – грибной суп, грибное место (Толковый словарь русского языка, 2015: 87).

Мы выбрали для нашего анализа тексты, содержащие многозначные глаголы, которые употребляются в отношении атмосферных осадков. Эти глаголы формируют важную часть большого семантического поля «неживая природа». Анализируя использование этих многозначных слов в детской поэзии, мы можем обнаружить особенности семантической структуры многозначного слова в русском языке на фоне китайского языка. Анализируя использование многозначных слов в детской поэзии, мы можем обнаружить многозначность как прием языковой игры в русской детской поэзии.

Мы сосредоточимся на анализе глаголов, связанных с атмосферными осадками, а именно идти и лечь.

В «Словаре современного русского литературного языка» даны следующие значения. Глагол идти: 1. менять место в пространстве, перемещаться в том или ином направлении. а) О человеке и животном. Передвигаться, ступая ногами, шагая. б) О средствах передвижения. в) О тучах, облаках. Нестись, плыть. г) О реке, волнах. Течь, двигаться. д) О льдинах во время ледохода, о плывущих по воде предметах. е) О небесных светилах. Двигаться. ж) О ветре, пыли, тумане и т. п. 2. Двигаться. з) О дожде, снеге: падать, выпадать (БАС, 1965: 243).

В Словаре современного русского литературного языка глаголы лечь (сов.) и ложиться (несов.) означают 1. принять горизонтальное положение (о людях и некоторых животных). 2. распространиться по поверхности, покрыть собой что-л. Это значение относится к атмосферным осадкам. И другие значения: прекращение труда или работы; предметы,лежащие плашмя или вверх ногами на земле (БАС, 1965: 291). Оба глагола являются многозначными, но образность в них стерта. Их значение в детской поэзии совпадает со словарным значением атмосферных осадков.

Проанализируем следующие детские стихи, построенные на оживлении внутренней формы глаголов идти, ложиться.

В стихотворении Ренаты Мухи происходит оживление переносного значения глагола идти (о дожде).

Рената Муха «Послушный дождик»

Дождик тянется за Тучкой,

Шепчет Тучке на ходу:

«Мама, скучно,

Мама, скучно!Мама! Можно я пойду?»

В этом стихотворении дождик спрашивает у тучки: «Можно я пойду? Это означает, что дождик обращается к тучке за разрешением и хочет уйти гулять. С одной стороны, глагол употребляется в привычном контексте: в небе скоро пойдет дождь. Но, с другой стороны, глагол идти одновременно используется и в своем прямом значении: маленький ребенок спрашивает у мамы, можно ли ему пойти играть. Так поступает послушный маленький ребенок, он спрашивает разрешения у мамы, прежде чем пойти играть и не пойдет играть без ее согласия.

Таким образом, тучка — представляется как мама дождика, и на приеме оживления внутренней формы слова построена языковая игра.

 В стихотворении Тима Собакина «Усталый снег» языковая игра строится вокруг обыгрывания внутренней формы слова не только глагола идти, но также глагола лечь.

Тим Собакин «Усталый снег»

Светлой ночью шёл, шёл снег.

Долгой ночью шёл, шёл снег.

А наутро снег вдруг Лёг

на обочины дорог.

Лёг на поезд и вокзал, на корабль и причал.

Потому что шёл всю ночь.

Потому что снег — устал.

В этом стихотворении поэт делит стихотворную строку на самостоятельные части, записывая первые два предложения не в одну строку, а в четыре. Такой способ деления стихотворной строки замедляет ее прочтение, добавляет паузы. Создается ощущение медленного движения, усталости. В первых двух предложениях с этой же целью использован лексический повтор (шел, шел), синтаксический параллелизм (Светлой ночью шел, шел снег, Долгой ночью шел, шел снег). Третье предложение разбито на две строки, последнее записано в одной строке: медленно движение прекращается.

Внимание читателя оказывается привлечено к самому движению: идти, лечь.

Все указывает на то, что снег старый, усталый и идет медленно. В данном стихотворении создается антропоморфический перенос. Происходит оживление внутренней формы глаголов идти, лечь Снег не только идет, но и устает, как человек, и потом должен лечь. Глагол “лежать” значит то, что располагаться на чём-н. горизонтально, покрыть собою. Здесь речь идет о снег. Снег лежит на земле. Глагол лечь и идти одновременно выступают в двух значениях. И начинают работать связи между глаголом идти и глаголом лечь.

В итоге прием многозначности придает тексту комический характер и демонстрирует важную роль языковой игры в детской поэзии. Анализируя глаголы, обозначающие осадки в этих детских стихотворениях, мы приходим к выводу, что языковая игра может быть построена на приеме многозначности. Использование приемов многозначности в детской поэзии может усилить комический эффект, тем самым повышая интерес студентов к чтению и формируя способности к восприятию семантики текста.