Мотивация всегда связана с формированием индивидом своих потребностей и включает в себя следующие категории: актуализированная потребность (стимулы), мотив, цели, желания, намерения, ценности и др. Однако не все ученые считают, что потребность предшествует мотивации; зачастую потребность рассматривается как составная часть мотивации. Эта тенденция превалирует особенно на современном этапе развития истории, что связано с постмодернистской чувствительностью, в рамках которой децентрализация субъекта проявляется в сиюминутных ощущениях, желаниях и т. д. Мотивация всегда соприкасается с таким понятием, как качество; сознание дает нам целенаправленную деятельность. [1,27] В вопросах изучения языка и получения языкового образования мотивация обучающегося тесно связана с возможностями повышения качества жизни в дальнейшем, возможностью получить хорошую работу. Будучи замотивированными, обучающиеся с радостью познают особенности чужой культуры и языка, помня о перспективах карьерного роста или просто получая удовольствие от процесса познания.

Следует обратить внимание на тот факт, что проблема «чужого» является крайне актуальной в современном мире и мотивация к изучению иностранного языка, языка другой страны также тесно связана с парадигмой «свое-чужое». [7] Проблема «чужого» находит  отражение в различных сферах повседневности: как в социально-политическом контексте [3], так и в языковом [8]. Немаловажную роль здесь играет мотивация или ее отсутствие. Так, например, мигранты в странах Европы имеют мотивацию к переезду в новую страну с более высоким уровнем жизни и налаженной социальной сферой, где безработные получают достойное пособие, однако большинство из них не хочет изучать язык принимающего их социума, а следовательно, они не могут интегрироваться в новой социальной среде. Для тех, кто намерен стать частью европейского социума есть много возможностей: различные языковые курсы, множество мероприятий по интеграции и ознакомлению с культурой коренного населения. Ярким примером удачной интеграции и стремления к получению любых знаний являются жители азиатских стран, они обычно бывают самыми старательными студентами и порой их результаты бывают лучше, чем  у студентов, которые выросли и родились в стране, где происходит обучение. Опыт преподавания русского языка китайским студентам как в России, так и в Китае показал, что в языковом образовании мотивационным стимулом является не тлько карьерная перспектива, но и неподдельный интерес ко всему, что связано со страной изучаемого языка.

Человек, изучающий иностранный язык, так или иначе,  сталкивается  с   историческими преобразованиями в  языке, которые    обнаруживаются не только в  творчестве художников слова,  в языке СМИ, но и  в  идеологии выражения мысли,  отражающей  новое миропонимание.   Таким образом,  фиксируется определённый  период языкового развития, ценность  которого  становится понятной на фоне  современного  состояния общества и его  идеологической ориентации.

Опираясь на опыт преподавания русского языка китайским студентам, как в России, так и в Китае, следует отметить тот факт, что в процессе освоения русского языка иностранные студенты знакомятся со многими выдающимися личностями и отдельными известными персоналиями России. Как правило, это помогает лучше понять значение личности, еѐ масштабность и еѐ зависимость от эпохи, а также задаться вопросом, как влияет определѐнная эпоха на культуру отдельной личности конкретной страны. Этот вопрос закономерно оптимизирует лингвокультурологический подход в обучении русскому языку, предполагая два возможных пути: через эпоху – личность – язык или же, напротив, через язык личности в конкретной эпохе. И тот и другой пути начинаются с того, что у каждого студента, изучающего русский язык, существует своя точка отсчѐта, от которой происходит осознание неродного языка своим. С этого момента определяется вектор поступательного накопления знаний о России для полного погружения в русский мир, и учебный материал должен максимально этому способствовать» [5, 586]. Таким образом, стремление к познанию культуры через определенные реалии становится еще одним мотивирующим моментом в языковом обучении.

Следует также обратить внимание на то, что из числа функций языка (коммуникативной, кумулятивной, когнитивной и пр.) для великих мастеров русского слова эстетическая (поэтическая) функция была самой важной. И если с помощью первых трѐх вышеперечисленных язык влияет на культуроформирующую и социорегулирующую функции, необходимые для развития социальной истории цивилизации, то эстетический компонент постижения языка всегда связывает эти функции в одно целое, в результате чего мы постигаем меняющееся социокультурное пространство сегодня через прошлое»  [5, 583].

«Основные мысли русского ученого и мыслителя, получившего мировое признание, понятны современному молодому поколению, вступающему в жизнь в любой стране мира. Дмитрий Сергеевич Лихачев высказывает универсальную мысль о том, что каждому молодому человеку в жизни надо служить конкретному делу, пусть даже это дело будет маленьким. Однако если служить ему верно, то оно обязательно станет большим. Самая же большая цель жизни определяется количеством сотворённого добра: человек должен «увеличивать добро» в окружающем нас мире. Несмотря на откровенный прагматизм ХХI века, образованная молодежь в целом придерживается нравственных ориентиров личности и в большинстве своѐм противостоит деструктивным процессам глобализации. В образовательной среде КНР это особо заметно, поэтому многие мысли Д.С. Лихачѐва находят абсолютное понимание у китайских студентов». [5, 585].

Крайне важным является то, что  расширение русско-китайских образовательных контактов делает возможным изучение русского языка не только в языковой среде, но и за еѐ пределами. Формирование устойчивого интереса китайских студентов к ключевым этическим и эстетическим основам «узнавания» России напрямую связано с изучением еѐ культуры, запечатлѐнной в разных эпохах по-разному. Взгляд на страну «изнутри» открывается через понимание особенностей национального характера и лингвокультурологическое многообразие, которое в разные эпохи было связано с выдающимися личностями России. Заслуга А.С. Пушкина состоит в том,что он «узаконил» статус русской национальной культуры через статус русского литературного языка. Заслуга Д.С. Лихачѐва состоит в том, что им было упорядочено существующее многообразие русского культурного наследия. Учѐный в некоторой степени облегчил долгий и нелегкий путь постижения России для тех, кто его выбрал, а его «Письма…» интересно и доступно «поддерживают диалог» поколений с молодѐжью разных стран от лица России».  [5, 586].

«Находясь здесь, в Поднебесной, меньше всего хотелось бы, чтобы «русский народ – по Солженицыну – практически перестал существовать на нашей планете» [4, 466] по вине китайцев. Есть все основания полагать, что это не самый лучший сценарий развития отношений России и Китая, пока существуют взаимовыгодные перспективы соседства двух стран без военного вмешательства. Думаю, что у китайской студентки суть заданного вопроса имплицитно предполагала и выяснение этого обстоятельства. Её глазами, как и многих других китайских студентов, ситуация выглядит сейчас и на ближайшее будущее иначе, поскольку расширяющиеся границы образования позволяют китайцам учиться и работать в России, а русским учиться и работать в Китае с пользой для обеих стран. Даже не вдаваясь в политизацию темы, нельзя не почувствовать неутешительные прогнозы Солженицына. В творчестве предшественников, на которых он равнялся, жизнелюбивое начало традиционно утверждалось через веру в благоразумие человечества, в долгосрочное право человека на жизнь, несмотря на её горькую и страшную правду» [4, 466]

Познание русского языка идет через изучение творчества разных авторов и в каждом случае имеются свои особенности. Так, в случае изучения романа М. А. Булгакова в иностранной аудитории, акценты смещаются на задачу: извлечь максимальную пользу от работы с произведением. В момент завершения этой статьи магистранты написали сочинения по итогам года, где отметили пользу, которую извлекли для себя на занятиях по спецкурсу. Не меняя авторскую орфографию и синтаксис, мы приведем некоторые высказывания: «…прошлый год — это ≪год чтения»…, прочитав много известных русских произведений литературы, я стала более уверенной. Когда говорят о литературе…» (У Цин — Ларра, 16 июня 2017 г.); «…что касается спецкурса по литературе, то это похоже на путешествие. Мы можем смотреть одноимённые фильмы и сериалы, которые являются более живым материалом для понимания самих произведений. Потом на занятиях вы объяснили нам о биографии писателей и связи между биографией и творчеством писателя. Самое главное, что я узнала на этих занятиях, это добро и зло, которые являются вечной темой в русской литературе» (Ма Хэ — Сусанна, 6 июня 2017); «…мы провели анализ произведений…Булгакова. Мы вместе читали и анализировали, что стимулировало мою способность мыслить… Нам повезло: мы и прочитали, и посмотрели, и обсудили…» (Лу Вэнцзин — Люся, 16 июня 2017). Следовательно, для улучшения навыков детализированного прочтения печатного текста (на китайском/русском языках) все способы хороши: полезно сочетать разные версии, которые дополняют друг друга (печатную, аудио-, видео-), если это помогает глубже понять произведение. [6, 439]

Опыт преподавания, как правило,  обогащается в процессе осмысления самых неожиданных вопросов и базируется на рефлексе  моментального выбора ответа на них.  Но не на все вопросы можно ответить спонтанно. К числу таких вопросов  часто относятся вопросы иностранцев    (магистрантов и аспирантов) с высоким уровнем знания русского языка. Задаваемые во внеурочное время и никак не связанные с тематическими  блоками, эти  «провокационные» вопросы попадают в «копилку» преподавателя.  Один из таких: «Что же  важнее в творчестве Карамзина для русской культуры, его вклад  в русский язык,  в русскую литературу   или  в   русскую историю?», –  был задан магистрантом Нанкинского университета из КНР Ли Шия после того, как студент,  прочитав «Бедную Лизу» и  отрывки из «Истории государства Российского», был под впечатлением прочитанного. Поскольку вопрос  этот трёхмерный и касается   тех идей   Н.М.Карамзина,  которые   определяют  его культурно-историческую роль для России, мы разделили его на три части.  В  рамках этой статьи мы взяли  его лингвистическую сторону  и ограничились  анализом взглядов    выдающегося деятеля по  некоторым вопросам    языкознания. Представляя  вариант ответа на «простой вопрос»  в виде этой статьи, мы руководствуемся собственными филологическими предпочтениями, и  чтобы почувствовать   силу суждений и  самобытность языка Н.М.Карамзина, не смогли  обойтись без убедительных цитат. Ответ на этот вопрос может быть  разным, но  вряд ли он  будет исчерпывающим из-за серьёзности и объемности  темы. Однако мы  очень признательны его автору за непосредственный интерес к тому,  о чём  задумываются не многие будущие филологи. [4]

Рассматривая позитивную мотивацию в условиях модернизации общества, можно говорить о необходимости стремления к мотивационному балансу, который находит свое выражение в сбалансированности внешних и внутренних условий для развития гармоничной личности. При этом не имеется ввиду сбалансированный, в значении «спокойный без движения и динамики». Баланс – это умение соотнести биологическое и социальное как в себе, так и в обществе, принимая за основную единицу всякого действия именно сознание, поскольку без него актуальность как биологических необходимостей, так и социальных определенностей будет лишена логики исполнения. Фактически мотивационный баланс состоит в целостной системе механизмов осознания и поисков возможностей как для реализации, так и ограничения потребностей человека: с одной стороны, внутреннее – личностное самовоспитание; с другой – внешнее – обучение самоанализу своих поступков с детства (рассуждение, культура мышления), поскольку ограничение средств и вариантов удовлетворения со стороны общества на уровне законодательства невозможно. Таким образом, это противоречит условиям развития рыночной экономики, в основе которого заложено конкурентное существование и акцент на прибыли, поэтому со стороны внешнего возможно только деликатная направленность на личностное ограничение и обоснование необходимости в этом, но ни в коем случае как императив [2, 182].