ВВЕДЕНИЕ

Современное общество переживает период глубоких трансформаций в структуре деловых взаимоотношений. В условиях высокой рыночной нестабильности стратегические преимущества компаний все чаще основываются на партнерском взаимодействии, совместном использовании ресурсов и знаний, а также на создании сетевых эффектов, что позволяет лучше адаптироваться к меняющимся условиям рынка [1]. Цифровые технологии открывают новые возможности для взаимодействия бизнеса с внешней средой, что меняет традиционные подходы к организации бизнес-процессов, повышая их гибкость и эффективность.

Эти изменения стимулируют разработку исследовательских подходов, которые выходят за рамки отдельного предприятия и его прямых партнеров. Возникает необходимость учитывать косвенные эффекты и взаимосвязи между различными участниками экономической деятельности, что ведет к углубленному анализу экосистемных взаимодействий. В этом контексте бизнес-экосистемы становятся ключевым объектом исследования, представляя собой сложные сети, где участники создают совместную ценность и усиливают друг друга, несмотря на возможную конкуренцию.

Однако расширение использования термина «экосистема» привело к его частичной потере четкости в бизнес-контексте. Важно заново осмыслить этот термин с фокусом на его применимость в управленческих и экономических исследованиях.

Целью данной работы является обоснование актуальности и научной значимости концепции бизнес-экосистем в современных исследованиях. Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи:

• изучить происхождение и применимость метафоры «экосистема» в бизнесе;
• рассмотреть эволюцию бизнес-экосистем;
• определить теоретические основы экосистемного подхода в управлении;
• проанализировать потенциал цифровизации и её влияние на развитие бизнес-экосистем.

РАЗВИТИЕ ПОНЯТИЯ ЭКОСИСТЕМЫ В ЭКОНОМИКЕ

Идея применения метафоры «экосистема» в контексте бизнеса берет свое начало у Джеймса Ф. Мура, который, предложил рассматривать взаимосвязь компаний через призму как сотрудничества, так и конкуренции. Экосистема, по его определению, представляет собой экономическое сообщество, в котором взаимодействуют организации и индивиды, что создает основу для создания совместной ценности [2].

В последние годы эта метафора приобрела значительную популярность, особенно среди компаний цифровых инфлюэнсеров, политиков и предпринимателей, что привело к активизации исследовательских усилий. Одним из ключевых факторов признания этой концепции является её универсальность, позволяющая объединять различные дисциплины. Однако возникает вопрос, насколько корректно использование биологической аналогии в научных работах, особенно учитывая специфические отличия экономических систем от природных.

Метафора экосистемы нередко подвергается критике за чрезмерное использование префикса «эко-», который связывает её с биологическими процессами, что порой может вводить в заблуждение. Экономические экосистемы, в отличие от природных, являются искусственно созданными структурами с осознанными целями и стратегиями управления. Эти системы функционируют не по природным законам, а на основе управленческих решений, часто не имея географической привязки.

Тем не менее, у аналогии с биологическими экосистемами есть и свои сильные стороны. Во-первых, концепции взаимозависимости и коэволюции вполне применимы к бизнесу [3]: компании, как организмы, адаптируются к изменениям в среде и влияют на развитие друг друга. Более того, метафора позволяет углубить понимание сложных сетевых взаимодействий между участниками экосистемы, подчеркивая динамику конкуренции и сотрудничества.

С другой стороны, критики отмечают, что такая аналогия может быть чересчур упрощенной. В экономике взаимодействие между компаниями и другими акторами требует активного управления, а цели могут быть гораздо более конкретными, чем в природе. Природные экосистемы существуют без осознанного управления и внешнего вмешательства, тогда как экономические экосистемы нередко нуждаются в структурировании и постоянной корректировке со стороны управляющих субъектов.

Поэтому, несмотря на полезность биологической аналогии для исследования сетевых взаимодействий и коэволюции в бизнесе, её ограниченность становится очевидной при попытке применить её напрямую. Более обоснованным подходом может быть использование понятия «экосистема» в контексте экономического и управленческого анализа, обращаясь к его историческим корням. Например, термин «ойкос», введённый Гесиодом, подчеркивает необходимость эффективного использования ресурсов для создания ценности в автономной хозяйственной системе [4]. Такой подход позволяет избежать ненужных ассоциаций с биологией, сохраняя при этом фокус на управлении ресурсами и взаимодействиях в экономической среде.

Таким образом, метафора экосистемы может служить полезным инструментом для анализа, но её применение должно сопровождаться осмысленным ограничением аналогий с природой, с учётом специфики экономических процессов.

ЛОГИКА ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ БИЗНЕС-ЭКОСИСТЕМ

В середине 20-го века стратегическое планирование компаний основывалось на ряде ключевых экономических принципов, обеспечивающих устойчивый рост и развитие. Одним из главных принципов было сокращение издержек по мере увеличения накопленного опыта, что позволило компаниям снижать затраты на создание добавленной стоимости на 20–30% с каждым удвоением объёма опыта. Параллельно с этим, увеличивалась производительность труда на 10–15% при удвоении объёмов производства, что отражало так называемый «эффект обучения». Эти подходы строились на накоплении опыта, который снижал стоимость рабочего времени и способствовал общему росту эффективности.

В теории и практике того времени компании рассматривались как основные объекты экономического анализа. Учёные опирались на такие теории, как максимизация прибыли, предпринимательская теория Шумпетера и теория контрактов. Стратегии компаний были направлены на минимизацию издержек и расширение производства, что становилось основой для конкурентных преимуществ. Однако основной единицей анализа оставалась компания, и фокус стратегий был сосредоточен на её внутренних процессах.

С появлением и развитием сектора информационных технологий во второй половине 20-го века произошли значительные изменения. Производственная дезинтеграция, особенно в сфере производства компьютеров, и общее преобразование промышленных процессов привели к необходимости пересмотра существующих стратегий. В этот период появилось новое понимание цепочек создания стоимости. Майкл Портер предложил модель, которая показала, как специализация в узких сегментах может стать источником конкурентных преимуществ [5]. Эффективное использование связей между различными звеньями цепочки позволило компаниям оптимизировать процессы и выйти на новые сегменты рынка.

Алекс Моазед и Николас Джонсон добавили к этому анализу акцент на трансакционные издержки, подчёркивая, что интеграция деятельности в рамках единой цепочки позволяет минимизировать эти издержки и повысить общую эффективность [6]. Снижение трансакционных издержек становилось важным фактором в пересмотре цепочек создания стоимости и их оптимизации, что позволяло компаниям лучше отвечать на вызовы времени.

На этом этапе основной единицей экономического анализа стала отрасль, что ознаменовало переход к более комплексному взгляду на взаимодействие компаний в рамках одной индустрии. Майкл Портер разработал пятифакторную модель конкурентных сил, которая стала основой для разработки бизнес-стратегий. Его подход помог компаниям более эффективно реагировать на угрозы входа новых конкурентов, появления продуктов-заменителей, давления со стороны покупателей и поставщиков, а также на степень отраслевой конкуренции [7].

Историческое развитие этих аналитических подходов демонстрирует эволюцию экономической мысли: от концентрации на компании как основном объекте анализа к более сложным моделям, включающим отраслевые и межотраслевые взаимодействия. Этот переход от узконаправленного анализа к более системному подходу отражает растущую сложность бизнес-среды, где компании должны учитывать множество внешних факторов, влияющих на их стратегии. Индустриальный фокус позволил более точно понимать, как внешние силы и конкуренция формируют возможности и угрозы для компаний.

В конце XX века бизнес-стратегии ориентировались на снижение издержек, дифференциацию продукции и обслуживание специфических рыночных сегментов. Компании стремились эффективно управлять внутренними ресурсами, а также использовать внешние факторы — рыночные условия, поведение конкурентов и потребности клиентов — для укрепления своих позиций и создания устойчивых конкурентных преимуществ.

Знаковым событием девяностых стало объединение локальных сетей в единую глобальную сеть Интернет, наряду с быстрым прогрессом в компьютерных технологиях, как описано законом Мура: вычислительные мощности увеличивались экспоненциально, при этом размеры чипов и их стоимость снижались [8]. Эти технологические изменения стали катализатором нескольких ключевых тенденций, изменивших стратегическое планирование компаний. Во-первых, коммодитизация компьютерной техники сделала высокие вычислительные мощности доступными не только крупным компаниям, но и малому бизнесу и индивидуальным разработчикам. Это демократизировало процесс создания ценности, давая небольшим фирмам возможность конкурировать наравне с крупными корпорациями. Во-вторых, удешевление коммуникаций и рост скорости передачи данных упростили совместную работу, позволив компаниям эффективно кооперироваться и снижать издержки. В-третьих, массовый доступ к Интернету способствовал развитию стратегий, основанных на данных, благодаря возможности собирать и анализировать огромные объёмы информации в реальном времени.

Йохай Бенклер отмечает, что снижение затрат на вычисления и связь позволило миллиардам пользователей стать участниками производства информации и культурного контента [9]. Это радикально изменило производственную парадигму: если раньше основным ограничением было наличие физического капитала, то в информационную эпоху этот капитал стал широко доступен, что позволило мелким игрокам конкурировать с крупными компаниями на равных.

К концу XX века технологические инновации привели к фундаментальным изменениям в экономике. Ускорение обработки данных и снижение стоимости передачи информации уменьшили трансакционные издержки, что ослабило необходимость в вертикальной интеграции и дало толчок к дезинтеграции традиционных цепочек создания стоимости. Малые фирмы, предоставлявшие специализированные услуги, начали вытеснять традиционные компании с отдельных участков цепочки, создавая более доступные и эффективные аналоги продуктов и услуг. В результате роль крупных производителей снизилась, а гибкие, сетевые формы взаимодействия стали основой для новых бизнес-стратегий. Технологические изменения 1990-х годов не только трансформировали способы ведения бизнеса, но и изменили саму экономическую среду, сделав её более динамичной, децентрализованной и ориентированной на сетевое взаимодействие.

Следующий этап технологического прогресса акцентировал сдвиг в процессе создания добавленной стоимости: теперь не только компании, но и сами потребители стали источниками экономической ценности. Потребители, превращаясь в производителей контента и услуг, начали конкурировать с традиционными линейными бизнесами, что привело к децентрализации экономической деятельности. Этот процесс вызвал дальнейшее снижение трансакционных издержек и кардинальные изменения в цепочках создания стоимости. Если ранее снижение этих издержек вело к разделению цепочек на отдельные компоненты, то теперь это привело к разрушению самих связей внутри цепочек [10].

Такие сдвиги радикально изменили бизнес-модели. Традиционные компании, опирающиеся на вертикально интегрированные процессы для создания товаров и услуг, стали заменяться экосистемами. Эти экосистемы основывались на взаимодействии внешних производителей и конечных пользователей, что расширило возможности создания экономической ценности за пределами традиционных подходов. В условиях экосистем каждый участник вносит вклад в общий процесс, что позволяет выстраивать более гибкие и децентрализованные механизмы взаимодействия.

Единицей экономического анализа на данном этапе стала экосистема, а научные исследования сосредоточились на разработке новаторских теоретических подходов, таких как информационная теория, концепция сетевого общества, ресурсно-компетентностный подход и системная экономическая теория [11][12]. Эти направления стали основой для понимания динамических процессов, вызванных информационными технологиями и сетевой интеграцией.

Исследования экосистем сфокусировались на взаимодействии и коэволюции компетенций участников, что позволяло создавать совместную ценность. Центральное внимание уделялось кооперации между предприятиями, ранее считавшимися конкурентами, а также стратегическому управлению связями с потребителями и поставщиками дополнительных услуг. Центральные компании экосистем играют роль координаторов, обеспечивая синхронизацию процессов, удовлетворение потребностей клиентов и эффективное распределение ресурсов.

Ценность в экосистеме создается не только за счёт стратегического управления, но и через реализацию механизмов политики выравнивания, направленных на минимизацию рисков и разрешение конфликтов. Это способствует созданию условий для эффективного сотрудничества, обмена компетенциями и ресурсов между участниками, что, в свою очередь, стимулирует инновации и повышает общую конкурентоспособность.

Таким образом, изучение экосистем стало важным направлением в современной экономической науке. Оно позволяет глубже понять механизмы создания и распределения ценности в условиях сетевой экономики и быстрого технологического прогресса.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИИ ЭКОСИСТЕМА ПРЕДПРИЯТИЯ

Современная теория экосистем активно развивается. Хотя многие исследования остаются теоретическими, концепция экосистем бизнеса впитала элементы из организационной экологии, неоинституциональной теории и теории динамических способностей фирм. Первоначально, экосистемный подход развивался из организационной экологии, где модель «хищник–жертва» стала важной частью понимания взаимодействий [13].

Организационная экология, основанная Хэннаном и Фрименом [14], исследует динамику организаций через аналогии с биологическими популяциями, фокусируясь на их зарождении, стабилизации и исчезновении в экологической нише. Экосистемы расширяют этот подход, добавляя важность взаимодействия с внешней средой для выживания и стратегии организаций.

Неоинституциональная теория объясняет экосистемы как гибридный механизм координации, промежуточный между рынком и иерархией, что подчёркивает их уникальные качества. Это подтверждает необходимость экосистем для решения современных экономических вызовов.

Таким образом, концепция экосистем бизнеса, обогащённая организационной экологией и неоинституциональной теорией, предлагает мощный инструмент для анализа взаимодействий, адаптации и кооперации, необходимых для создания устойчивых и инновационных бизнес-структур в условиях современной экономики.

Экосистема как механизм координации отличается от традиционных рыночных отношений уникальным сочетанием конкуренции и сотрудничества, которое называют «коопкуренцией». В этой модели конкуренты могут выступать партнёрами, при этом сохраняется конкуренция за ресурсы и клиентов.

В отличие от классических предприятий, экосистема строится на модульности вместо иерархического управления. Она представляет собой совокупность автономных организаций, которые создают взаимодополняющие ценности без вертикальной интеграции. Участники экосистемы сохраняют свою автономию, но должны внедрять инновации, товары и услуги, которые взаимозависимы и могут принадлежать разным отраслям.

Эффективность экосистемы обеспечивается благодаря модульной архитектуре с ограниченной координацией. Лидер экосистемы задаёт архитектуру и стандарты, а автономные участники управляют своими модулями в рамках установленных правил. В «Industry 4.0» смарт-предприятия являются ключевыми элементами экосистем, организующими комплексную координацию и обмен ресурсами через единую информационную среду, что трансформирует бизнес-модели. Экосистемы создают ценность для клиентов, выходя за пределы отдельных продуктов, и подчёркивают важность совместного создания ценности («cocreation value»).

Теория динамических способностей акцентирует внимание на конкурентных преимуществах через адаптацию к изменениям среды. Экосистема, как среда для развития этих способностей, становится важнейшим фактором конкурентных преимуществ системы.

Таким образом, несмотря на различия в теоретических подходах к экосистемам, они дополняют друг друга, формируя комплексное понимание экосистемы как механизма создания ценности и координации.

Как было обозначено ранее, термин «экосистема» в научной литературе характеризуется неоднозначностью и размытостью, что с одной стороны подчёркивает его гибкость и широкие возможности для теоретических разработок, а с другой — создаёт сложности при его применении в исследованиях. В связи с этим существует большое количество типов и классификаций экономических экосистем. Например, разные исследователи используют понятия «бизнес-экосистема» и «инновационная экосистема» как синонимы или же разграничивают их, что подчёркивает разнообразие трактовок этих концепций.

Валкокари [15] выделяет платформенные фокальные экосистемы, где платформы рассматриваются как отдельное направление в рамках экосистемного анализа. Этот подход поддерживается другими учёными, которые предлагают выделять платформенные экосистемы в самостоятельную категорию.

Аднер [16] предложил различать «экосистему как структуру» и «экосистему как принадлежность», фокусируясь на разных аспектах. Якобидес и др. [17] выделили три направления: бизнес-экосистемы, инновационные экосистемы и платформенные экосистемы, что подтверждает сложность и многогранность концепции.

Анализ публикаций в Web of Science Core Collection выявляет несколько ключевых дискурсов экосистемного подхода. Бизнес-экосистемы фокусируются на взаимодействии компаний для создания ценности и конкурентных преимуществ через сеть взаимосвязанных акторов, таких как поставщики и дистрибьюторы. Инновационные экосистемы сосредоточены на сотрудничестве в процессе разработки и коммерциализации инноваций, рассматривая экосистему как систему поддержки инновационной деятельности.

В рамках концепции инновационной экосистемы исследования охватывают широкий спектр, от совместного создания ценности до изучения условий для развития региональных экосистем, таких как кластеры или инновационные регионы. В России особый интерес вызывают исследования, направленные на формирование инновационной среды на уровне регионов.

Совместное создание ценности подчёркивает важность взаимодействия между новатором и комплементаторами, усиливающими ценность для клиента. Исследования показывают, как сотрудничество между ними влияет на координацию инвестиций в инновации, их коммерциализацию и обмен знаниями, что укрепляет экосистему.

Предпринимательские экосистемы делают акцент на предпринимателе как центральном участнике, в отличие от инновационных экосистем, где фокусируется внимание на инновационных проектах. Это направление включает создание новых фирм и вопросы доступа к ресурсам и рынкам, что важно для развития предпринимательского потенциала.

Вопрос классификации предпринимательских и инновационных экосистем остаётся дискуссионным. Одни исследователи считают их разными типами, другие видят предпринимательскую экосистему как более широкую категорию, включающую инновационные экосистемы. Такое разнообразие подчёркивает сложность концепции экосистем.

Экосистемы рассматриваются как совокупность взаимосвязанных участников, организаций и институтов, объединённых для управления локальной предпринимательской средой. Важную роль играют как формальные, так и неформальные институты, включая правительственные инициативы, институциональных инвесторов и неформальные сети поддержки.

Географические и отраслевые особенности, такие как Кремниевая долина или экосистемы цифрового предпринимательства, подчёркивают значимость среды в развитии экосистем. В этих высокотехнологичных зонах исследования часто сосредоточены на интернет-стартапах, где границы между инновационными и предпринимательскими экосистемами стираются.

Инновационно-предпринимательский дискурс экосистем включает также исследования университетских экосистем, которые не только развивают инновационные проекты, но и выступают образовательными центрами для подготовки предпринимателей. В России предпринимательские экосистемы часто изучаются с акцентом на государственную роль как ключевого актора, что подчёркивает значительное влияние государства на их развитие.

Особое внимание уделяется платформенным экосистемам, где взаимодействие между лидером платформы и участниками описывается через модель «ось и спицы». Центральная платформа координирует периферийные компании с помощью стандартов или программного обеспечения, создавая динамичную среду для инноваций и предпринимательской активности.

Современные исследования экосистем охватывают разнообразные дискурсы, которые отражают сложность и взаимосвязанность инновационной и предпринимательской активности. Это подчёркивает необходимость интегрированного подхода, учитывающего как внутренние механизмы взаимодействия участников, так и внешние факторы, влияющие на развитие экосистем.

Платформенные экосистемы можно рассматривать как «полурегулируемые торговые площадки» или «многосторонние рынки», где платформа облегчает взаимодействие между разными группами пользователей. Примеры таких экосистем включают Alibaba Group, которая, начиная как интернет-площадка для торговли, расширила свою деятельность до финансовых услуг и облачных технологий. В России Сбербанк демонстрирует аналогичную стратегию, активно развивая небанковские цифровые бизнесы.

В научной литературе также обсуждаются термины «экосистемы знаний», «сервисные экосистемы» и «промышленные экосистемы», но такие исследования в настоящий момент не носят массовый характер. Сравнительный анализ различных дискурсов выявляет общие черты, присущие всем типам экосистем:

• в экосистеме участвует множество акторов, среди которых выделяются лидеры;
• между участниками существуют взаимосвязи и взаимозависимость;
• все участники объединяются вокруг общего ценностного предложения;
• акторы должны адаптироваться к специфике и требованиям экосистемы;
• открытость и цифровой информационный обмен носит решающую роль в развитии той или иной экосистемы.

Существование различных дискурсов вокруг понятия «экосистема» подчёркивает важность точности при его использовании в исследованиях. Концепция экосистемы позволяет выходить за рамки традиционного отраслевого анализа, изучая как отдельные компании, так и их взаимосвязи в более широкой сети отношений. Это расширяет исследовательские горизонты, помогая глубже осмыслить процессы формирования бизнес-структур в условиях технологических изменений и неопределённости.

В условиях цифровой трансформации и «Industry 4.0» понимание механизмов успешного функционирования экосистем становится особенно актуальным. Однако существуют важные вызовы:

• необходимо изучить факторы, влияющие на успехи и неудачи компаний в экосистемах, а также возможность переноса успешных моделей в другие контексты;
• важно определить границы экосистемы, выявив всех участников, их роли и вклад;
• требуется разработка новых аналитических инструментов для оценки совместного создания ценности в экосистемах, поскольку традиционные показатели эффективности часто не применимы.

Таким образом, концепция экосистем предоставляет мощный инструмент для анализа современных экономических взаимодействий, подчёркивая важность как внутренних механизмов экосистем, так и внешних условий, способствующих их развитию.

ПОТЕНЦИАЛ ЦИФРОВИЗАЦИИ ЭКОСИСТЕМ ПРЕДПРИЯТИЙ

В условиях цифровизации и трансформации предприятий понятие «потенциал» приобретает новое значение, охватывая не только традиционные возможности, но и перспективы, связанные с внедрением цифровых технологий. Эти инновации позволяют компаниям радикально повысить эффективность производственных процессов, оптимизировать управленческие и бизнес-процедуры, а также создавать новые продукты и услуги, способные изменить конкурентную среду.

Цифровизация экосистем, в которую интегрируется предприятие, открывает доступ к новым ресурсам и возможностям. Этот процесс предполагает как количественный, так и качественный рост, приводящий к формированию нового потенциала экосистемы. В исследовательских работах по цифровизации предприятий подчеркивается, что она влияет на все ключевые аспекты их деятельности — финансовый, кадровый, производственно-технологический и научно-технический потенциал [18].

Важно отметить, что фрагментарная цифровизация экосистемы создаёт разобщённую, гетерогенную среду, подобную «лоскутной автоматизации». В этом случае цифровизация сводится к автоматизации отдельных информационных потоков между участниками системы, а не к созданию единой цифровой платформы. Хотя такие меры могут снизить трудозатраты и трансакционные издержки, общие возможности и потенциал роста остаются ограниченными. Для полноценного раскрытия потенциала цифровизации необходимо внедрение системных цифровых технологий, обеспечивающих поддержку всех информационных потоков в рамках экосистемы.

Основная миссия предприятий, как и любых коммерческих организаций, заключается в обеспечении устойчивой прибыльности и увеличении ценности для владельцев, акционеров и общества в целом. Достижение этих целей не только способствует финансовому успеху компании, но и приносит пользу широкому кругу стейкхолдеров. Стимулирование конкуренции ведёт к улучшению качества товаров и услуг, государство получает выгоду через налоговые поступления, что помогает реализовывать социальные программы. Потребители выигрывают, получая доступ к качественной и инновационной продукции, а научное сообщество и образовательный сектор получают стимул для новых разработок и подготовки специалистов. Масс-медиа, в свою очередь, содействует поддержанию открытости и доверия в обществе, создавая прозрачное информационное поле. Таким образом, цифровизация экосистемы предприятия является мощным инструментом, который, при условии системного подхода, способен значительно усилить его потенциал и обеспечить устойчивое развитие в цифровой экономике.

Цифровизация предоставляет предприятиям возможность кардинально пересмотреть все аспекты своей деятельности — от производственных процессов и цепочек поставок до взаимодействия с клиентами и разработки новых бизнес-моделей. Интеграция различных технологий и стратегий в единую экосистему создаёт синергию, усиливающую общий эффект. Таким образом, цифровизация предприятия — это не просто внедрение технологий, а комплексный процесс трансформации, позволяющий предприятиям не только оптимизировать текущие процессы, но и подготовиться к будущим вызовам, обеспечивая устойчивый рост и конкурентоспособность.

Цифровизация предоставляет предприятиям широкий потенциал для увеличения прибыли и оптимизации затрат. Цифровые технологии способны трансформировать не только внутренние процессы, но и взаимодействие с клиентами, поставщиками и стейкхолдерами, влияя на оба ключевых компонента прибыльности.

С одной стороны, такие технологические инновации, как большие данные, искусственный интеллект, автоматизация и блокчейн, могут увеличить доходы за счёт создания новых продуктов, оптимизации цепочек поставок и персонализации клиентских предложений. Они открывают доступ к новым рынкам и сегментам, увеличивая возможности для роста.

С другой стороны, цифровые технологии снижают издержки, автоматизируя производственные и административные процессы, что сокращает затраты на рабочую силу и операционные расходы. Инструменты аналитики позволяют оптимизировать использование ресурсов, уменьшая затраты на сырьё, энергию и логистику. Цифровое управление запасами и цепочками поставок повышает точность и минимизирует потери.

Кроме того, цифровизация улучшает управление клиентскими отношениями и маркетингом. Использование цифровых платформ и социальных медиа снижает затраты на традиционные каналы, одновременно увеличивая эффективность коммуникаций и лояльность клиентов.

Далее представлено, как конкретные цифровые технологии могут способствовать различным потенциальным улучшениям в экосистеме предприятия (Таблица 1):

Таблица 1

Виды цифровых инновационных технологии и эффекты от их применения в бизнес-экосистемах

Каждая из этих технологий вносит свой вклад в создание более эффективной, инновационной и устойчивой производственной экосистемы, способной приспосабливаться к быстро меняющимся условиям и требованиям рынка. Важно также учитывать, что наибольшая эффективность достигается при комплексном подходе, когда различные инструменты цифровизации интегрируются и взаимодействуют друг с другом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В целом, в настоящее время рынок можно рассматривать как систему, состоящую из множества различных цифровых систем, которые скорее напоминают эволюционно развивающуюся цифровую экосистему, чем целостно спроектированную [19]. Члены такой экосистемы выживают и процветают благодаря своей способности адаптироваться и изменяться в условиях конкуренции и других эволюционных факторов. На данный момент, в изучении цифровых экосистем отсутствует единый подход, и учёные различают несколько типов школ. Одни исследователи сосредотачиваются на цифровых экосистемах, базирующихся на платформах, другие рассматривают влияние отдельных цифровых инноваций (решений, инструментов) на субъект цифровизации, например, на бизнес, а также на стейкхолдеров этого субъекта.

Независимо от выбранной точки зрения на процесс цифровизации, ясно, что любой субъект, интегрирующийся в цифровую экосистему, получает больше возможностей и потенциала по сравнению с теми, кто находится за её пределами. С практической точки зрения, такая интеграция требует значительных ресурсных затрат — финансовых, временных, трудовых и иных. Управленческое решение о необходимости этих затрат должно базироваться на понимании выгод, сроков окупаемости и потенциальных положительных эффектов от таких инвестиций.

Однако на данный момент вопрос оценки потенциала цифровизации экосистем как субъектов экономики остаётся недостаточно исследованным. В научной среде не существует общепризнанных качественных и количественных методов оценки этого потенциала. Данная работа в первом приближении проиллюстрировала суть и значение важности понятия экономической экосистемы предприятия как объекта исследования, а также объяснила, в чём заключается потенциал цифровизации такой экосистемы.