История развития института средств индивидуализации демонстрирует, что потребность обозначать происхождение товара или услуги и выделять их среди однородных продуктов существовала задолго до современной правовой формализации. Яркой иллюстрацией этого служат археологические находки, такие как древнегреческая чаша для вина, находящаяся в греческом зале Государственного Эрмитажа, в городе Санкт-Петербург, датируемая концом VI – началом V в. до н.э., с выполненной на ней надписью: «Гисхил сделал. Эпиклет расписал». Подобные артефакты демонстрируют ранние формы индивидуализации, которые не только фиксировали связь между изделием и его создателем, выполняя скорее роль знаков авторства, но и служили для потребителя инструментом идентификации, косвенно указывая на мастерство и предполагаемое качество, ассоциируемое с конкретным производителем. Таким образом, сама идея использования специальных обозначений для выделения товара среди себе подобных и донесения до потребителя информации о его источнике зародилась много столетий назад, закладывая философские и экономические предпосылки для последующего формирования сложного правового института товарного знака.

Переход экономики к рыночной модели, сопровождающийся ростом конкуренции и значительным расширением сектора товарного предложения, трансформировал базовую потребность в индивидуализации в полноценный правовой механизм. Многообразие представленных на рынке товаров и услуг объективно потребовало создания эффективной системы правовой охраны обозначений, которые позволяют участникам гражданского оборота выделять свою продукцию, а потребителям – свободно ориентироваться в выборе того или иного товара или услуги. Ключевыми элементами этой системы являются товарный знак и знак обслуживания.[1] Согласно ст. 1477 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), товарный знак представляет собой обозначение, служащее для индивидуализации товаров юридических лиц или индивидуальных предпринимателей. Аналогичную функцию в сфере услуг выполняет знак обслуживания, индивидуализирующий выполняемые работы или оказываемые услуги. Формально в российском законодательстве между этими двумя понятиями не проводится принципиального правового различия: они подчиняются единым требованиям, проходят одинаковую процедуру государственной регистрации и пользуются тождественным объемом правовой охраны. Единственное различие между ними лежит в плоскости предмета индивидуализации: товары – для товарного знака, услуги – для знака обслуживания. Учитывая данное обстоятельство, а также идентичность их правовой природы, в дальнейшем изложении для унификации будет использоваться термин «товарный знак» в значении, охватывающем оба этих понятия.

Правовая сущность товарного знака основывается на экономических принципах организации общества и заключается в наделении его правообладателя исключительными правами на использование обозначения для маркировки производимых или реализуемых товаров. Правовая охрана, возникающая в результате государственной регистрации, выполняет двойственную социально-экономическую роль: с одной стороны, она защищает интересы владельца товарного знака от недобросовестных действий третьих лиц и способствует сохранению его конкурентных позиций, а с другой – обеспечивает потребителям определенность выбора и защищает экономический оборот от ситуации смешения и дезориентации.[2] Согласно ст. 1482 ГК РФ в качестве товарных знаков могут быть зарегистрированы разнообразные обозначения, включая словесные, изобразительные, объемные, звуковые и иные их комбинации.

Значительная экономическая ценность товарных знаков как объектов промышленной собственности, выражающаяся в их способности приносить стабильный доход и формировать существенную часть активов компании, а также их центральная роль в маркетинговых стратегиях обуславливают необходимость четкого определения выполняемых ими функций. В научной доктрине отсутствует единая классификация, однако системный анализ научной литературы позволяет выделить следующий комплекс взаимосвязанных функций, наиболее полно раскрывающих социально-экономическое назначение товарного знака в условиях рыночной экономической системы.

Во-первых, товарному знаку присуща индивидуализирующая (различительная) функция, которая составляет его основное назначение. Данная функция позволяет выделить конкретный товар или услугу из массы однородных продуктов на рынке, обеспечивая их визуальную и смысловую узнаваемость для потребителя. Эффективность реализации этой функции напрямую зависит от различительной способности обозначения, определяемой такими характеристиками, как лаконичность, запоминаемость, простота восприятия и уникальность.

Во-вторых, знак выполняет идентифицирующую (гарантийную) функцию, находящуюся в тесной связи с индивидуализирующей. Эта функция реализуется тогда, когда потребитель начинает ассоциировать конкретное обозначение с определенным хозяйствующим субъектом и его деловой репутацией. Узнаваемый товарный знак трансформируется для покупателя в символ ожидаемого качества продукции, выступая своеобразным «молчаливым гарантом». Для производителя же это создает важный стимул поддерживать и улучшать качество своих товаров, поскольку любое снижение стандартов неизбежно наносит ущерб репутации, аккумулированной в знаке.

В-третьих, следует отметить рекламную (коммуникативную) функцию обозначения. Товарный знак служит основой всех маркетинговых коммуникаций, концентрируя рекламные усилия правообладателя и транслируя потребителю не только информацию о товаре, но и определенные эмоциональные ценности и образы. Он становится ключевым инструментом диалога между производителем и рынком. При этом важно отметить, что при несоответствии качества товара ожиданиям потребителей, сформированным рекламным образом, товарный знак может начать выполнять функцию «антирекламы».

Важно подчеркнуть, что все перечисленные функции реализуются товарным знаком не изолированно, а в рамках единой системы. Процесс выбора товара потребителем представляет собой одновременное действие индивидуализирующей, идентифицирующей и рекламной функций, которые взаимно усиливают друг друга.[3]

Именно широта предоставляемых правомочий и значительная экономическая ценность товарного знака закономерно порождают риски его недобросовестного использования. Наделяя субъекта исключительным правом, законодатель исходит из предположения о его добросовестности и использовании этого инструмента для развития честной конкуренции. Однако на практике все чаще встречаются случаи, когда товарный знак используется не по прямому назначению, а как инструмент для подавления конкурентов, создания искусственных барьеров на рынке и ведения недобросовестной конкурентной борьбы путем предъявления необоснованных правовых претензий. Таким образом, анализ юридических аспектов злоупотребления правом на товарный знак представляется крайне актуальной научной задачей, направленной на поиск баланса между интересами правообладателей, иных участников оборота и общества в целом, что и составит предмет дальнейшего исследования в настоящей статье.

Следует особо отметить, что действующее законодательство не предусматривает специального порядка, позволяющего признать действия правообладателя по государственной регистрации товарного знака злоупотреблением правом в рамках отдельного самостоятельного производства. Соответствующее отдельное требование о признании таких действий недобросовестными законом не установлено. Вместе с тем, как разъяснено в пункте 170 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.04.2019 № 10, факт злоупотребления правом может быть констатирован судом в ходе рассмотрения другого спора, в частности, при разрешении иска самого правообладателя о защите принадлежащего ему исключительного права. Вынесенное по такому делу судебное решение, в котором установлена недобросовестность правообладателя при приобретении права на товарный знак, впоследствии служит самостоятельным основанием для оспаривания и полного или частичного аннулирования правовой охраны данного товарного знака по правилам подпункта 6 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ.[4]

В соответствии с разъяснениями Пленума Верховного Суда РФ, содержащимися в пункте 1 постановления от 23.06.2015 г. № 25, добросовестность действий участников гражданского оборота оценивается исходя из поведения, ожидаемого от любого лица, учитывающего права и законные интересы другой стороны.[5] Данный подход находит свое развитие в принципе эстоппель, который является частным проявлением общего принципа добросовестности, закрепленного в статье 10 ГК РФ. Данный принцип направлен на обеспечение последовательности поведения участников гражданского оборота и защищает добросовестную сторону, которая разумно положилась на поведение своего контрагента.[6] Согласно сложившейся правовой позиции Верховного Суда РФ, для его применения необходимо установить три ключевых условия:

• противоречивое поведение одной стороны;
• наличие разумного доверия другой стороны к такому поведению;
• причинение вреда (ущерба) добросовестной стороне, которая действовала, полагаясь на первоначальную позицию или действия своего контрагента.

В контексте споров о товарных знаках эстоппель может быть применен, например, когда лицо, длительное время использовавшее чужое обозначение без возражений, внезапно оспаривает его охраноспособность, пытаясь уклониться от ответственности за нарушение. Таким образом, этот принцип служит важным инструментом судебного контроля, не позволяя извлекать преимущества из собственной непоследовательности и недобросовестности.

В контексте исследования проблемы злоупотребления правом на товарный знак показательно решение Суда по интеллектуальным правам от 02.08.2024 г. по делу № СИП-58/2024, в котором был рассмотрен спор о правовой охране товарного знака № 531728, принадлежащего Автономной некоммерческой организации «Книга Рекордов» (далее – АНО «Книга Рекордов»). Данное дело наглядно демонстрирует как институт оспаривания охраны товарного знака, призванный защищать публичные интересы, может быть использован в качестве инструмента недобросовестной конкуренции.[7]

Суть дела заключалась в оспаривании решения Роспатента, удовлетворившего возражение индивидуального предпринимателя Герасимова П.Н. (далее – ИП Герасимов П.Н.) и Общества с ограниченной ответственностью «Камышинский машзавод» (далее –

ООО «Камышинский машзавод») против предоставления правовой охраны указанному товарному знаку по абсолютным основаниям, предусмотренным ст. 1483 ГК РФ.

В марте 2022 г. АНО «Книга Рекордов» обнаружила факт незаконного использования принадлежащего ей на основании Свидетельства РФ № 531728 товарного знака. Нарушение выразилось в размещении данного обозначения на обложках книг «Большая коллекция маленьких автомобилей» и «Электромобиль 130 лет истории», изданных по заказу ИП Герасимова П.Н. при организационном и техническом содействии ООО «Камышинский машзавод». В связи с выявленным нарушением исключительных прав Правообладатель 06.07.2022 г. направил нарушителям соответствующую претензию с требованием о прекращении противоправного использования товарного знака, а впоследствии обратился в Арбитражный суд города Москвы с иском о взыскании компенсации (дело № А40-9599/2023).

Ответные действия нарушителей приобрели системный характер. 06.09.2022 г. ООО «Камышинский машзавод» подало в Федеральную службу интеллектальной собственности (ФИПС, Роспатент) заявку № 2022762697 на регистрацию обозначения, сходного до степени смешения с охраняемым товарным знаком Правообладателя. После получения 22.12.2022 предварительного отказа в регистрации и предъявления АНО «Книга Рекордов» иска о взыскании компенсации, 04.05.2023 г. ИП Герасимовым П.Н. и ООО «Камышинский машзавод» подали совместное возражение в Роспатент против предоставления правовой охраны товарному знаку по Свидетельству РФ № 531728 (делопроизводство № 2023В01035). Примечательно, что на момент подачи указанного возражения ИП Герасимов П.Н. не обладал статусом участника судебного процесса по делу № А40-9599/2023, поскольку был привлечен к участию в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, лишь 11.05.2023 г. Параллельно 02.05.2023 г. те же лица совместно с Фондом «Русские витязи» инициировали исковое производство в Суде по интеллектуальным правам о досрочном прекращении правовой охраны товарного знака (дело № СИП-411/2023), который впоследствии был отозван после удовлетворения возражения в Роспатенте.

После принятия Роспатентом 25.09.2023 г. решения о прекращении правовой охраны товарного знака, АНО «Книга Рекордов» обратилось в Суд по интеллектуальным правам с заявлением о признании решения Роспатента недействительным (дело № СИП-58/2024). В обоснование требований Правообладатель указывал на злоупотребление правом со стороны третьих лиц, выразившееся в систематических действиях по оспариванию товарного знака исключительно с целью уклонения от ответственности за нарушение исключительных прав Правообладателя.

АНО «Книга Рекордов» в своих письменных пояснениях по делу обоснованно указывало, что приведенная последовательность действий ИП Герасимова и ООО «Камышинский завод» образует состав злоупотребления правом, предусмотренный статьей 10 ГК РФ. Формальная ссылка третьих лиц на абсолютные основания оспаривания товарного знака, включая нарушение общественных интересов согласно положениям пункта 3 статьи 1483 ГК РФ, служила лишь для прикрытия противоправной цели, а именно системного уклонения от ответственности за нарушение исключительных прав. Единственной целью действий третьих лиц являлось причинение вреда Правообладателю через лишение его законных прав на товарный знак для последующей легализации собственного неправомерного использования.

Суд по интеллектуальным правам, осуществляя всестороннюю оценку представленных доказательств в их совокупности и взаимосвязи, правомерно констатировал наличие в действиях третьих лиц умысла, направленного на заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав. Установив, что единственной фактической целью описанных выше действий нарушителей являлось причинение вреда Правообладателю, суд корректно применил правовые последствия, предусмотренные пунктом 2 статьи 10 ГК РФ, отказав в защите принадлежащего им права. На этом основании решение Федеральной службы по интеллектуальной собственности от 25.09.2023 г. было признано недействительным, а правовая охрана товарного знака за АНО «Книга Рекордов» подлежала полному восстановлению.

В развитие правовой позиции по делу № СИП-58/2024 следует отметить, что президиум Суда по интеллектуальным правам, рассматривающий дело в качестве суда кассационной инстанции принял 04.02.2025 г. постановление, которым отменил решение суда первой инстанции от 02.08.2024 г. и направил дело на новое рассмотрение.[8]

Президиум Суда по интеллектуальным правам пришел к противоположным выводам относительно как наличия заинтересованности Герасимова П.Н. и ООО «Камышинский машзавод» в подаче возражения, так и квалификации их действий в качестве злоупотребления правом.

В отношении заинтересованности в оспаривании товарного знака по основанию противоречия общественным интересам (подпункт 2 пункта 3 статьи 1483 ГК РФ) президиум применил правовой подход о расширительном толковании понятия «заинтересованность», сформулированный в определении Верховного Суда Российской Федерации от 11.11.2020 г. № 300-ЭС20-12511. Поскольку рассматриваемое основание оспаривания направлено на защиту публичных, а не частных интересов, понятие заинтересованности должно толковаться максимально широко. Президиум признал ошибочным вывод суда первой инстанции о том, что участие в споре в качестве третьего лица не влечет правовых последствий, указав, что это противоречит части 1 статьи 51 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ).

Что касается квалификации действий как злоупотребления правом, президиум подчеркнул, что для признания злоупотребления правом по смыслу статьи 10 ГК РФ необходимо установить, что умысел лица был направлен на заведомо недобросовестное осуществление прав, а единственной его целью было причинение вреда другому лицу. При этом злоупотребление правом должно носить очевидный характер и не может быть следствием предположений. Президиум указал, что сам по себе факт подачи возражения против предоставления правовой охраны товарному знаку, изначально не обладающему различительной способностью, в случае наличия судебных притязаний за его незаконное использование является разумно ожидаемым и не выходит за рамки стандартного поведения субъектов предпринимательской деятельности.

При повторном рассмотрении дела суд первой инстанции в решении от 14.08.2025 г. по делу № СИП-58/2024 согласился с правовой позицией кассационной инстанции. Суд констатировал, что подача возражения против предоставления правовой охраны товарному знаку Герасимовым П.Н. и заводом является их правом, основанным на законе.[9]

Рассматриваемое дело демонстрирует принципиально различные подходы судов к квалификации поведения участников гражданского оборота при оспаривании товарных знаков. Если первоначально суд первой инстанции счел действия по оспариванию знака злоупотреблением правом, то в результате последующих судебных разбирательств была выработана единая правовая позиция о правомерности таких действий. Суды подчеркнули презумпцию добросовестности участников гражданского оборота и широкое понимание заинтересованности при защите публичных интересов, а также установили высокий стандарт доказывания для квалификации действий в качестве злоупотребления правом, требующий наличия очевидного недобросовестного умысла.

Однако, несмотря на то, что кассационная инстанция и суд первой инстанции при повторном рассмотрении пришли к выводу об отсутствии состава злоупотребления правом, следует отметить, что в данных судебных актах не была в полной мере учтена системность действий третьих лиц, направленных на оспаривание товарного знака исключительно после предъявления к ним имущественных требований. Доводы АНО «Книга Рекордов» о том, что последовательность действий третьих лиц свидетельствует о их недобросовестности в части уклонения от ответственности, по мнению автора, заслуживают более внимательного изучения. Кроме того, вызывает вопросы применение расширительного толкования заинтересованности без учета конкретных обстоятельств дела и фактических целей подателей возражения. Таким образом, несмотря на формальное соблюдение процедуры оспаривания, содержательные аспекты действий третьих лиц, свидетельствующие о возможном злоупотреблении правом, требуют более глубокого анализа и оценки в их совокупности.

Противоположной, но не менее распространенной формой злоупотребления правом является ситуация, когда лицо изначально приобретает право на товарный знак не для его использования в хозяйственной деятельности, а в целях последующего предъявления требований к добросовестным участникам оборота. Подобная практика, заключающаяся в систематической регистрации обозначений исключительно для целей последующего судебного преследования их реальных пользователей, в научной литературе и правоприменительной практике приобрела название «патентный троллинг».[10] В данной связи можно привести пример, нашедший свое отражение в пункте 2 Обзора судебной практики по делам, связанным с оценкой действий правообладателей товарных знаков, утвержденном Президиумом Верховного Суда РФ 15.11.2023 г.[11]

Индивидуальный предприниматель обратился в суд с иском к обществу о взыскании компенсации за нарушение исключительного права на товарный знак «ПЛАНЕТА» на основании статьи 1515 ГК РФ. Истец мотивировал подачу искового заявления тем, что Ответчик использовал в качестве названия торгового центра обозначение «ПЛАНЕТА», сходное до степени смешения с товарным знаком, зарегистрированным на имя Истца.

Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлением суда апелляционной инстанции, в удовлетворении исковых требований было отказано. Суд, установив факт принадлежности предпринимателю исключительного права на товарный знак, тем не менее, квалифицировал его действия по приобретению этого права в качестве злоупотребление правом, что в соответствии с пунктом 2 статьи 10 ГК РФ послужило основанием для отказа в судебной защите.

При вынесении решения суд принял во внимание совокупность следующих обстоятельств:

• Во-первых, Истцом деятельность по реальному использованию товарного знака «ПЛАНЕТА» не осуществлялась, в связи с чем спорный знак не ассоциировался у потребителей с Истцом как с источником происхождения товаров или услуг. Напротив, Ответчик представил доказательства известности своего обозначения «ПЛАНЕТА» среди потребителей в связи с осуществляемой им многолетней деятельностью.
• Во-вторых, суд установил, что Заявитель является обладателем исключительного права на значительное число товарных знаков и выступает истцом в нескольких аналогичных судебных делах, связанных с защитой прав на товарные знаки. Доказательства, опровергающие выводы Ответчика о недобросовестности Истца и подтверждающие ведение им реальной экономической деятельности с использованием товарного знака «ПЛАНЕТА», им представлены не были.

На основании предоставленных материалов дела суд сделал обоснованный вывод о том, что Истец приобрел право на товарный знак «ПЛАНЕТА» не с целью его фактического использования для индивидуализации товаров, а исключительно для предъявления исковых требований к добросовестным участникам гражданского оборота и взыскания компенсации. Таким образом, Заявитель совершил попытку получить судебную защиту путем имитации нарушения исключительного права, что свидетельствует о намерении причинить вред другому лицу и о злоупотреблении им правом. Верховный Суд РФ подчеркнул, что для квалификации таких действий как злоупотребления правом суд, наряду с фактом неиспользования товарного знака, должен исследовать цель приобретения права, реальное намерение правообладателя его использовать и причины неиспользования.

Проведенный анализ юридических аспектов злоупотребления правом на товарный знак позволяет выявить системную проблему, возникающую на стыке исключительных прав и принципов добросовестности. Исторически сложившаяся экономическая ценность товарного знака, реализующаяся через комплекс взаимосвязанных функций, объективно порождает разнообразные риски его недобросовестного использования.

Рассмотренные в статье примеры из судебной практики иллюстрируют различные формы злоупотреблений. Одна из распространенных моделей проявляется в ситуациях, когда правовые механизмы оспаривания охраны товарного знака используются не для защиты публичных интересов, а как инструмент недобросовестной конкурентной борьбы и уклонения от ответственности за нарушение исключительных прав. Другая характерная форма злоупотребления правом на товарный знак выражается в приобретении прав на обозначения без реального намерения их использования, исключительно для последующего предъявления недобросовестных исковых требований к участникам оборота.

Однако спектр возможных злоупотреблений правом на товарный знак не исчерпывается рассмотренными случаями. Он включает различные формы недобросовестного поведения, такие как регистрация обозначений в отношении широкого перечня товаров и услуг без хозяйственной необходимости, преднамеренная регистрация сходных с известными брендами обозначений, а также иные способы использования правового института товарного знака в обход его основной социально-экономической функции.

Ключевой проблемой в разрешении соответствующих споров остается поиск баланса между презумпцией добросовестности и необходимостью пресечения различных недобросовестных практик. Решение этой задачи требует от правоприменителя содержательного подхода, учитывающего всю совокупность обстоятельств конкретного дела. Особую значимость приобретают принципы добросовестности и эстоппель, которые должны применяться последовательно при установлении противоречивого поведения сторон независимо от конкретной формы проявления злоупотребления.

Таким образом, эффективное противодействие злоупотреблению правом на товарный знак возможно лишь при условии разработки дифференцированного подхода, который позволит четко разграничивать правомерную охрану интеллектуальной собственности и противоправные действия, предпринимаемые в конкурентной борьбе, что в конечном счете обеспечит стабильность гражданского оборота и защиту интересов добросовестных участников.

[1] Беднарж В.А., Салдаева Д.С Злоупотребление правом при регистрации товарного знака // Вестник СГЮА. 2024. №5 (160). С. 116

[2] Магомадова Э.И. Правовая охрана товарных знаков и знаков обслуживания // Аграрное и земельное право. 2024. №11 (239). С. 156

[3] Кокорин Р.И. Товарные знаки как средства индивидуализации // Образование и право. 2024. №11. С. 210-211

[4] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.04.2019 № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» // «Российская газета», № 96, 06.05.2019

[5] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // «Бюллетень Верховного суда РФ», № 8, август, 2015

[6] Никита Андреевич Айрапетов Принцип добросовестности и требование о злоупотреблении правом при регистрации товарного знака // Имущественные отношения в РФ. 2024. №1 (268). С. 93

[7] Решение Суда по интеллектуальным правам от 02.08.2024 г. по делу № СИП-58/2024 // Официальный сайт Суда по интеллектуальным правам https://ipc.arbitr.ru/ (дата обращения: 20.11.2025 г.)

[8] Постановление Суда по интеллектуальным правам от 04.02.2025 г. по делу № СИП-58/2024 // Официальный сайт Суда по интеллектуальным правам https://ipc.arbitr.ru/ (дата обращения: 20.11.2025 г.)

[9] Решение Суда по интеллектуальным правам от 14.08.2025 г. по делу № СИП-58/2024 // Официальный сайт Суда по интеллектуальным правам https://ipc.arbitr.ru/ (дата обращения: 20.11.2025 г.)

[10] Прохоров В.А. Злоупотребление правом при обращении в суд с исковым заявлением о взыскании компенсации за нарушение исключительного права на товарный знак // Вестник Удмуртского университета. Серия «Экономика и право». 2024. №4. С. 709-710

[11] «Обзор судебной практики по делам, связанным с оценкой действий правообладателей товарных знаков» (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 15.11.2023) // «Бюллетень Верховного Суда РФ», № 2, февраль, 2024