Методологической основой исследования явились теоретические аспекты психологических компонентов гестационной доминанты И.В. Добрякова; традиции рассмотрения материнства как социально значимой деятельности: В.А. Рамих, О.В. Баженова, O.A. Копыл, Т.И. Барановская, Н.В. Боровикова, А.Е. Волков, Н.В. Рымашевский, Н.П. Коваленко, Г.Г. Филиппова и др., концептуальные подходы к понятию и возникновению эмоционального состояния в современной медицине и психологии: В.Д. Менделевич, Р.В. Кадыров, О.Б. Асриян, С.А. Ковальчук, А.И. Захаров, С.Ю.  Мещерякова, Е.В. Могилевская, Е.Г. Старостина, М.Н. Володина, Е.Д. Белоусова, Л.М. Цепов, механизмы формирования комплайенса и современные подходы к его оптимизации (Д.С.  Данилов,   Э.Г. Эйдемилле, Н.В. Александрова, М.Ю. Городнова), а также совокупность разработанных отечественными и зарубежными учеными концепций многомерно-функциональной организации отдельных свойств и качеств личности А.И. Крупновым; работы клинико-психологических исследований учёных Санкт-Петербургского государственного университета Петровой, И.А. Васильевой, Б.В. Иовлева, Р.О. Серебряковой, Е.В. Ткалиной, О.Ю. Щелковой и др. [1].

Данные популяционных эпидемиологических и клинических исследований свидетельствуют о том, что после учета последствий других установленных социально-демографических, акушерских и поведенческих факторов факторы риска, женщины сообщая более высокие уровни психологического стресса во время беременности на значительно повышается риск преждевременных родов.

Другие исследователи, такие как Тинсли и др., изучена взаимосвязь между негативными события во время беременности и исходы родов и обнаружили, что стресс в начале беременность приводит к нарушениям во время родов[2].

В целом, важность и последствия социальной поддержки во время беременности остаются не до конца понятными. Поэтому в этом поперечном перспективном исследовании мы рассмотрели влияние социальной поддержки на психологические переменные, поведение при беременности в выборке беременных женщин (n = 896) из города Берлин, Германия. Женщины были изучены первоначально во время первого триместра беременности с учетом психосоциальных переменных, и исходы беременности были оценены после завершения беременности[3].

Для проведения анализа участники были распределены на группы с низкой, средней и высокой социальной поддержкой на основе оценок, полученных на основе вопросника о предполагаемой социальной поддержке, завершается в течение первого триместра беременности. Был проведен регрессионный анализ для оценки вклада социальной поддержки в прогнозирование веса при рождении.

Для решения вопроса о возможном взаимодействии социальной поддержки в влиянии на результаты беременности были проведены вторичные анализы, сравнивающие результаты беременности в группах беременных женщин с низкой и высокой социальной поддержкой.

Беременные женщины изучались в течение первого триместра беременности с учетом социально-демографических и медицинских характеристик, а также психосоциального и эмоционального функционирования.

После завершения беременности акушеры-гинекологи предоставили данные об осложнениях беременности, типе родов и исходе беременности, о сроках рождения, росте и весе детей сообщили матери. Это наблюдение было выполнено с помощью предварительно заверенной печатью карточки, которая была помещена в материнский пропуск (обычно выдаваемый каждой беременной женщине в Германии во время подтверждения беременности) при приеме на работу. Женщинам было предложено отправить заполненную карточку координаторам исследования. Если карта не была возвращена по расписанию, с женщинами связывались по телефону. Кроме того, акушеры-гинекологи также сохранили карту исхода беременности в файле пациента и отправили ее, узнав об исходе беременности[4].

Вопросники были заполнены в общей сложности 896 женщинами в первом триместре беременности (для диаграммы консорта, которая также включает информацию об исключении испытуемых, отсеве и недостающих данных). По результатам анкетирования социальной поддержки общая выборка была разделена на квартили, дающие три группы: низкую (первый квартиль, n = 211), среднюю (второй и третий квартили, n = 453) и высокую социальную поддержку (четвертый квартиль, n = 232). По сравнению с опубликованными немецкими эталонными значениями (среднее ± SD: 4,0 ± 0,66) показатели женщин в группе с низкой социальной поддержкой были значительно снижены (3,78 ± 0,56, Р < 0,001), что свидетельствует о более низкой социальной поддержке, тогда как показатели в группах со средней (4,6 ± 0,15) и высокой (4,94 ± 0,05) социальной поддержки были значительно увеличены. Социально-демографические и психологические характеристики беременных в группах низкой, средней и высокой социальной поддержки.

Группы социальной поддержки были сопоставимы с текущей неделей беременности и индексом массы тела (ИМТ), но процент женщин, которые планировали беременность, был значительно ниже среди женщин с низкой социальной поддержкой (таблица 1).

Существенные различия между группами социальной поддержки выявлены и в социально-демографических параметрах. Значительно большая доля женщин с низким уровнем поддержки не планировала беременность, не имела партнера, который жил бы в том же доме, уже имел детей и не имел бы нынешней работы. Кроме того, женщины с низким уровнем социальной поддержки моложе, менее образованны и чаще сообщают о хронических заболеваниях[5].

Наконец, значительно больший процент женщин с низким уровнем социальной поддержки самостоятельно курили до и во время беременности (таблица 1).

Таблица 1

Социально-демографические и медико-санитарные характеристики в группах беременных с низкой, средней и высокой социальной поддержкой

NS, несущественный (P> 0.1).

* Непрерывные переменные (т. е. текущая неделя беременности, возраст и индекс массы тела), заданные значения P являются результатом анализа дисперсии (ANOVAs) по трем группам социальной поддержки; для дихотомических переменных заданные значения P являются результатом тестов хи-квадрат на трех группах социальной поддержки.

Ab равные буквы (aa, bb) указывают на существенные различия групповых средних, вычисленных с помощью тестов Scheffé post-hoc после ANOVA.

Социальная поддержка также оказала значительное влияние на депрессивную симптоматику, измеренную с помощью ADS-K (эффект группы ANOVA: F = 83.60, P <0.001) (Hautzinger and Bailer, 1993)[6]. Женщины с низкой социальной поддержкой продемонстрировали значительно увеличенные счеты ADS-K (16,1 ± 8,1), показывая большие упадочные симптомы, сравненные с женщинами с средством (11,3 ± 6,8) и высокой социальной поддержкой (7,6 ± 5,8) (оба P <0,001, post-hoc испытания Schéffe). Соответственно, процент женщин выше порога анкеты для клинически значимой депрессивной симптоматики (т. е. общий балл ≥18) (Hautzinger and Bailer, 1993 ) был значительно больше среди женщин с низкой социальной поддержкой (43,0%) по сравнению с женщинами со средней (15,9%) и высокой (7,3%) социальной поддержкой (χ 2 = 93,87, P По сравнению с опубликованными нормативными значениями (n = 564 женщины, среднее значение ± SD: 11,69 ± 8,81) женщины с низкой поддержкой имели значительно больший общий балл ADS-K (P < 0,001), тогда как женщины с высокой группой социальной поддержки имели значительно более низкий общий балл[7].

Значимые групповые эффекты наблюдались для качества жизни, измеренного по SF-12 (Anova group effects for physical sum score: F = 11.53, P <0.001;

for psychological sum score F = 90.60, P Женщины в группе с низким уровнем социальной поддержки значительно снизили качество жизни, о чем свидетельствует снижение суммарных баллов SF-12 по сравнению как со средними, так и с высокими группами социальной поддержки (все Р < 0,001, тесты Шеффе,).

Напротив, в группе высокой поддержки психологическое качество жизни значительно улучшилось по сравнению со средней группой социальной поддержки (P <0,001, post-hoc Тест шеффе).

По сравнению с соответствующей возрасту женщины немецкая нормативной численности (Н = 473 здоровых женщин в возрасте 21-30 лет, среднее ± SD: 52.86 ± 6.76 для физических подводя результат, 51.92 ± 8.35 психологического сумма баллов) (Bullinger и Кирхербергер, 1998)[8], у женщин во всех трех социальных групп поддержки значительно снижается физического качества жизни (по сравнению с немецкой нормой: все п < 0.001).

Женщины в группах низкой и средней социальной поддержки имели значительно более низкое психологическое качество жизни (по сравнению с немецкой нормой). <0,001), тогда как женщины в высокой социальной группе поддержки не отличаются.

Выявлены значимые эффекты социальной поддержки для общего возникновения осложнений любого типа беременности (χ 2 = 8,67, Р = 0,012). Интересно, что осложнения беременности наблюдались у аналогичного процента женщин с низкой и средней социальной поддержкой (23,9 и 25,1% соответственно), но этот процент был заметно ниже у женщин с высокой поддержкой (14,2%), что соответствовало защитному эффекту высокой социальной поддержки (таблица 2)[9].

Анализы, сравнивающие группы по конкретным осложнениям, не выявили статистически значимых различий (таблица 2).

Таблица 2

Исходы беременности в группах женщин с низкой, средней и высокой социальной поддержкой[10]

GA, гестационный возраст; HELLP, гемолиз, повышенная печень, низкий уровень тромбоцитов; NS, незначимый (p> 0.1).

*Представлено как среднее ± SD [минимум-максимум].

Для непрерывных переменных (т. е. длина и вес ребенка, неделя родов) заданные значения P являются результатом Ановы в трех группах социальной поддержки; для дихотомических переменных заданные значения P являются результатом тестов хи-квадрат на трех группах социальной поддержки.

Ab равные буквы (aa, bb) указывают на существенные различия групповых средних, вычисленных с помощью тестов Scheffé post-hoc после ANOVA.

1) Об этом сообщает мать.

2) Об этом сообщил гинеколог / акушер.

3) Поставка до GA 37 недель.

В том числе только дети, рожденные с гестационным возрастом ≥37 недель, социальная поддержка оказала значительное влияние на длину и вес ребенка (для длины тела ребенка: F = 3,86, P = 0,022, для веса: F = 5,74, P = 0,004). Дети, рожденные от матерей с низкой воспринимаемой социальной поддержкой во время беременности, были значительно меньше (по сравнению со средней поддержкой: Р = 0,042; по сравнению с высокой поддержкой: Р = 0,042, пост-специальные тесты Шеффе) и имели значительно сниженный вес при рождении (по сравнению с высокой поддержкой: Р = 0,004, пост-специальный тест Шеффе, таблица 2). Эти групповые различия явно не были связаны с различиями в гестационном возрасте (таблица 2)[11].

В развитых странах с растущими затратами на здравоохранение последствия нарушения пренатального развития для здоровья имеют значительные экономические последствия. На сегодняшний день роль социальной поддержки в внутриутробном развитии плода до конца не изучена.

Существует множество путей, которые могут опосредовать влияние недостаточной социальной поддержки на исход беременности. Женщины с низкой социальной поддержкой не имеют эффективных психосоциальных ресурсов, особенно социальной стабильности и социального участия, и поэтому не получают достаточной эмоциональной и инструментальной поддержки со стороны партнера, семьи и/или друзей. Во время ранней беременности, время значительного изменения жизни, требующего серьезных психологических корректировок, восприятие и ожидание недостаточной поддержки явно оказывают пагубное воздействие на психологическое благополучие матери[12].

Следовательно, одним из очевидных механизмов, опосредующих влияние социальной поддержки на исход беременности, является усиление материнского стресса, тревоги и депрессии, которые, как было установлено ранее, предсказывают низкий вес при рождении, недоношенность и задержку внутриутробного роста, вероятно, через пути биологических систем стресса, включая гормоны и иммунные медиаторы.

Снижение качества жизни у беременных женщин с низким уровнем социальной поддержки будет соответствовать этой модели, причинно-следственные связи не могут быть установлены на основании наших данных, и социальная поддержка влияют на исход беременности даже у женщин с небольшим сроком стресс. Тем не менее, наш регрессивный анализ выявил социальную поддержку, а не депрессивные симптомы или качество жизни в качестве значимого предиктора веса при рождении, поддерживая идею о том, что наблюдаемые эффекты на исход беременности не просто отражают плохую психологическую адаптацию беременных матерей[13].

В совокупности эти данные подтверждают мнение о том, что отсутствие социальной поддержки представляет собой важный фактор риска во время беременности, и его последствия могут заметно усугубляться дополнительными факторами риска, такими как курение.

Сильные сети поддержки, напротив, по-видимому, являются защитными, особенно при наличии дополнительных факторов риска, таких как курение и хронический дистресс, что иллюстрируется нашими выводами о меньшем количестве осложнений беременности и сопоставимых весов при рождении между курильщиками (3571 ± 409 г) и некурящими (3542 ± 503 г) у женщин с высокой социальной поддержкой. Вопрос о том, могут ли сильные сети поддержки улучшить результаты беременности, предоставляя эффективные психосоциальные ресурсы и тем самым защищая беременных женщин от жизненных стрессов и психопатологии или отражают ли они (также) более благоприятные социально-экономические условия, заслуживает дальнейшего изучения. Эти результаты могут иметь последствия для профилактики осложнений беременности и низкого веса при рождении у матерей из группы риска, а также могут быть актуальными в контексте мероприятий по прекращению курения[14].

Если действительно социальная поддержка взаимодействует с дополнительными факторами риска или конкретными клиническими состояниями для содействия неблагоприятным исходам беременности, выявление и лечение женщин с дисфункциональными сетями поддержки будет основной целью лечения. Хотя были предприняты усилия по разработке инструментов для надежной идентификации женщин, подвергающихся риску, на основе их психосоциальной и эмоциональной ситуации[15].

Оценка психосоциального и эмоционального статуса не применяется последовательно на практике. Предыдущие попытки улучшить психосоциальную поддержку, пренатальную или послеродовую, у женщин из группы риска принимали различные формы, такие как еженедельные телефонные звонки под руководством медсестер, домашние визиты медсестер или социальных работников, информационные встречи и приглашения в местные группы поддержки, но результаты оказались противоречивыми. Действительно, два кокрейновских обзора пришли к выводу, что не было никакой пользы от дополнительной поддержки во время беременности ни для снижения преждевременных родов или низкого веса при рождении, ни для предотвращения послеродовой депрессии[16].

Эти отрицательные результаты могут, по крайней мере частично, быть связаны с тем, что отбор на испытания не учитывал предшествующее восприятие социальной поддержки. Другая неразрешимая проблема может заключаться в том, что имеет значение функциональный, качественный аспект социальной поддержки. Тогда как относительно возможно предложить инструментальное поддержка женщин, подвергающихся риску, оказание эмоциональной поддержки, улучшение социальной интеграции и увеличение числа доверенных лиц не могут быть легко достигнуты. Тем не менее, чтобы иметь возможность найти индивидуальные решения для беременных женщин, подверженных риску, медицинские работники должны знать о важности психосоциальных факторов в материнском благополучии и результатах беременности[17].

Участницами исследования стали 187 здоровых беременных женщин в возрасте от 18 до 45 лет. Собрав информацию из их анкет и дневников, а также ежедневного мониторинга физического состояния, авторы изучили около трех десятков показателей стресса, среди которых были субъективные ощущения, особенностифизического состояния и изменения образа жизни.

У примерно 17% (32) женщин обнаружились признаки психологического стресса: у них были клинически значимые высокие уровни депрессии и тревоги. Еще 16% (30) находились под действием физического стресса: по сравнению с другими участницами у них было более высокое артериальное давление, и они потребляли больше калорий. Большинство (почти 67%, или 125) были здоровы.

Исследование показало, что беременные женщины, испытывающие физический и психологический стресс, реже рожали мальчиков. Вообще, по мировой статистике, на 100 новорожденных девочек приходится около 105 мальчиков. Но в этом исследовании соотношение полов оказалось в пользу девочек: у женщин в физическом стрессе оно было 4:9, у женщин в психологическом — 2:3.

Если психолог наблюдает во время консультации проявление одной из форм страха как симптома, он задумывается о том, как он может распознать глубинную причину тревоги и беспокойства и выбрать подходящую тактику для своей работы. То есть, работать с фоном, а не с симптомом.

Исходя из вышеизложенного, можно заключить, что проблема эмоционального состояния на сегодняшний день является малоизученной, приобретает актуальность, теоретическую и практическую значимость в современной психологии, и занимает достойное место в проблемном поле медицинской психологии и медицины.

[1]  Гулевич, О.А. Социальная психология: Учебник и практикум для академического бакалавриата / О.А. Гулевич, И.Р. Сариева. — Люберцы: Юрайт, 2016. — 452 c.

[2] Atif N, Lovell K, Rahman A (2015 Aug) материнское психическое здоровье: отсутствующая буква “М” в глобальной повестке дня в области охраны здоровья матери и ребенка. Семин Перинатол 39(5):345-352

[3] Лабораторные показатели гемостаза при беременности после экстракорпорального оплодотворения / Т.Ю. Иванец, Ю.В. Кесслер, В.Г. Колодько // Справочник заведующего КДЛ. — 2017. — №3. — С.49- 58.

[4] Atif N, Lovell K, Rahman A (2015 Aug) материнское психическое здоровье: отсутствующая буква “М” в глобальной повестке дня в области охраны здоровья матери и ребенка. Семин Перинатол 39(5):345-352

[5] Meaney S, et al. Воспринимается материнский стресс и эмоциональное благополучие как факторы риска невынашивания беременности. J Эпидемиологическое Здоровье Населения. 2014; 68: A31–A32. doi: 10.1136 / jech-2014-204726.1. [CrossRef ] [Google Scholar]

[6] Beck, A.T., Ward, C.H., Mendelson, M., Mock, J., & Erbaugh, J.(1960). An inventory for measuring depression. Arch Gen Psychiatry, 4, 561-571.

[7] Maconochie N, Doyle P, Prior S, Simmons R. факторы риска невынашивания беременности в первом триместре-результаты популяционного исследования случай-контроль в Великобритании. БОДЖО. 2007;114:170–186. doi: 10.1111/j. 1471-0528. 2006. 01193.x. [PubMed ] [CrossRef ] [ Google Scholar]

[8] Beck, A.T., Ward, C.H., Mendelson, M., Mock, J., & Erbaugh, J.(1960). An inventory for measuring depression. Arch Gen Psychiatry, 4, 561-571.

[9] Regan L, Braude PR, Trembath PL. Влияние прошлых репродуктивных показателей на риск самопроизвольного прерывания беременности. БМЖ. 1989;299:541–545. doi: 10.1136 / bmj.299.6698.541. [ PMC free article ] [PubMed ] [ CrossRef ] [ Google Scholar]

[10] Deveci, S.E., Acik, Y., Gulbayrak, C., Tokdemir, M., & Ayar A. (2007). Prevalence of domestic violence during pregnancy in a Turkish community.Southeast Asian Journal of Tropical Medicine Public Health. 38(4), 754- 760. Hedin, L.W., Janson, P.O. (2000).

[11] Deveci, S.E., Acik, Y., Gulbayrak, C., Tokdemir, M., & Ayar A. (2007). Prevalence of domestic violence during pregnancy in a Turkish community.Southeast Asian Journal of Tropical Medicine Public Health. 38(4), 754- 760. Hedin, L.W., Janson, P.O. (2000).

[12] 1Atif N, Lovell K, Rahman A (2015 Aug) материнское психическое здоровье: отсутствующая буква “М” в глобальной повестке дня в области охраны здоровья матери и ребенка. Семин Перинатол 39(5):345-352

[13] Wilcox AJ, et al. Частота ранней потери беременности. N Engl J Med. 1988;319:189–194. doi: 10.1056 / NEJM198807283190401. [PubMed ] [CrossRef ] [ Google Scholar]

[14] Atif N, Lovell K, Rahman A (2015 Aug) материнское психическое здоровье: отсутствующая буква “М” в глобальной повестке дня в области охраны здоровья матери и ребенка. Семин Перинатол 39(5):345-352

[15] Savitz DA, Hertz-Picciotto I, Poole C, Olshan AF. Эпидемиологические показатели течения и исхода беременности. Эпидемиол Ред. 2002; 24: 91-101. doi: 10.1093 / epirev / mxf006. [PubMed ] [CrossRef ] [ Google Scholar]

[16] Лабораторные показатели гемостаза при беременности после экстракорпорального оплодотворения / Т.Ю. Иванец, Ю.В. Кесслер, В.Г. Колодько // Справочник заведующего КДЛ. — 2017. — №3. — С.49- 58.

[17] Garcia-Enguidanos A, Calle ME, Valero J, Luna S, Dominguez-Rojas V. факторы риска невынашивания беременности: обзор. Eur J Акушер Гинекол Репрод Биол. 2002;102:111–119. doi: 10.1016/S0301-2115(01)00613-3. [PubMed ] [CrossRef ] [ Google Scholar]