Как справедливо заметила Ж.В. Островских, по состоянию общественной безопасности можно судить об уровне развития государства в целом [12; с. 76]. Добавим, что и об эффективности мер противодействия опаснейшим преступным деяниям, в числе которых и бандитизм, посягающий на общественную безопасность. При организации борьбы с бандитизмом, что является составной частью противодействия этому противоправному явлению, следует исходить из важности его предупреждения -это является центральным элементом борьбы с преступностью вообще и с бандитизмом в частности. При этом под стратегией борьбы с бандитизмом мы, вслед за Ж.В. Островских, понимаем «многоуровневый комплекс системно воздействующих на устранение или нейтрализацию причин и условий, детерминирующих как создание банд, руководство ими, участие в них, так и преступлений, совершаемых бандами, государственных и общественных мер, представляющих собой единую концепцию и оказывающих корректирующее воздействие на лиц с криминально ориентированным поведением» [13; с. 18]. Отметим, что превенция (предупреждение) имеет те же уровни воздействия на преступность, что и стратегия борьбы с преступностью: общесоциальный и специальный уровни, которые находятся между собой в тесном взаимодействии и должны реализовываться комплексно. Это общепринятая, за редкими исключениями, точка зрения [9; с. 201], согласующая с положениями международных документов (Рекомендации, принятые Кабинетом министров стран — участниц Совета Европы в области криминальных проблем (1996 год), VII Конгресс ООН – Милан, 1985). Хотя есть и исследователи, отрицающие необходимость выделения общесоциального уровня превенции (например, С.А. Герасимов) и полагающие, что социальное развитие общества – это не предупреждение преступности, а его необходимая предпосылка, опора на которую может быть реализована в процессе превентивной деятельности [10]. Мы, однако, придерживаемся традиционной точки зрения, и считаем, что этот уровень превенции должен быть выделен, поскольку он воздействует на условно-причинный комплекс, детерминирующий преступность вообще и бандитизм в частности. В свою очередь, он подразделяется на меры, которые необходимо предпринять в политической, экономической, социальной, нравственно-духовной и иных сферах жизнедеятельности.

В качестве политических мер общесоциальной превенции можно отметить необходимость развития демократии, укрепление системы разделения властей и её принципов, а также многопартийной системы, развитие плюрализма, упрочение начал российской государственности и охрану национального суверенитета РФ.

К экономическим мерам общесоциальной превенции можно отнести уменьшение децильного коэффициента (индекса джини) с повышением уровня жизни большей части населения, пребывающего в нашей стране либо в состоянии бедности либо в нищете, развитие малого и среднего бизнеса, реальную поддержку предпринимателей, развитие производства на основе современных технологий и обеспечение достойной оплаты за труд, снижение уровня безработицы, переход к инновационному развитию и цифровой экономике, снижение уровня инфляции и увеличение уровня доходов, осуществление продуманной внутренней инвестиционной стратегии и привлечение иностранных инвестиций, поддержку национальной валюты и обеспечение её стабильности.

В качестве социальных мер общесоциальной превенции можно выделить улучшение морально-психологического состояния социума, прекращение психотизации и невротизации населения средствами пропаганды, нивелирование перепада практически латиноамериканского уровня между уровнем жизни бедных и богатых слоёв нашего общества, ведение продуманной миграционной политики, снижение межнациональной напряженности, развитие среднего класса, создание условий для полноценной социализации и ресоциализации личности, проведение продуманной социальной политики, направленной на поддержку малоимущих слоев населения и малообеспеченных граждан.

К мерам в сфере нравственно-духовной жизнедеятельности, которые необходимо реализовать для снижения уровня преступности, можно отнести укрепление семейных устоев, внедрение в общественное сознание нравственной парадигмы, основанной на принципах традиционной морали, но с учетом поправки на современное время, постулирующей не патриархат, а равенство полов. Для профилактики бандитизма стоит рекомендовать смену вектора вещательной повестки в СМИ, пропагандирующей потребительский образ жизни и получение для него доходов любыми способами, включая аморальные и преступные. В самом консюмеризме нет ничего плохого, тем более в нашей стране, где в советскую эпоху наблюдалось недостаточное потребление всеми, кроме номенклатуры, в научной литературе даже уже были высказаны предположения о том, что наиболее полное удовлетворение потребностей людей приводит к предупреждению преступных деяний, и для изменения поведения людей следует воздействовать на способы удовлетворения различных благ и их производство [7; с. 19], но весь вопрос в том, какими способами достигать этого потребительского благополучия и увеличения потребления материальных благ. Необходимо подчеркнуть, что повышать свой уровень потребления следует законными способами, не противоречащими нормам морали и уголовного закона, на постулирование и распространение этой мысли должна быть нацелена пропагандистская работа СМИ.

А.И. Алексеев был совершенно прав, когда говорил: «Что касается духовной сферы жизни, то нравственность всегда противостоит преступности, а безнравственность интенсивно продуцирует ее» [10]. Творческим работникам необходимо занять ответственную позицию, исключающую возможность снижения морально-нравственного уровня потребителей их продукции. Деятели кинобизнеса не должны снимать фильмы, пропагандирующие занятие бандитизмом и побуждающие к нему молодежь, а если и будут снимать криминальные драмы, то они должны быть с определенным нравственным посылом, фиксирующимся в сознании зрителей фильма по итогам просмотра. Причём, если голливудские фильмы такой определённый недвусмысленный итоговый посыл, адресованный обществу, имеют, и погибшего или утратившего всё, что было дорого, гангстера с его закономерным итогом жизни в качестве социального изгоя и крушением всех его жизненных надежд по окончании фильма не жалко («Лицо со шрамом», 1-й, 2-й, 3-й  «Крестный отец»), и этому Голливуд придаёт очень большое значение при продюсировании и съёмке фильмов, посвященных гангстерам, то отечественная гангстерская сага «Бригада», хотя и снята в традициях русского реалистического кино, такого посыла не имеет, а главный герой, у которого погибли друзья, вызывает сочувствие. В связи с этим сама демонстрация этого многосерийного фильма, имевшего оглушительный успех, повлекла за собой много отрицательных последствий, о которых сказал один из актеров, сыгравших там главную роль. П.С. Майков, много позднее отрефлексировав популярность фильма, отметил вред, который нанёс этот телесериал России, принеся известность лично ему: «Бригада» – это преступление перед Россией, в котором я участвовал» [14]. Он же отметил, что после этого фильма мальчики захотели стать бандитами, и в этом — самый большой вред «Бригады». С ним частично согласился актёр А. Панин, также сыгравший там одну из основных ролей, подчеркнув, что причины и условия развития преступности и бандитизма более сложны, чем просто влияние одного фильма, но этот фильм действительно оказал негативное воздействие на многих подростков и юношей, живущих в провинции, подтолкнув на криминальный путь [3]. В силу этого, попытки продюсера фильма, ссылаясь на данные криминологии, опровергнуть эти высказывания, указав, что причины преступности совсем другие, не связанные с фильмами, и объявив фильм предостережением для молодежи [3] из-за гибели четырех главных героев в конце фильма, на наш взгляд, несостоятельны, поскольку в контексте создаваемого фильмом настроя эта гибель мало того, что вызывает жалость и сочувствие, но и реакцию: им просто не повезло, но могло быть и иначе. А в социально-значимых фильмах так быть не должно: у зрителя должно возникать ощущение не сочувствия и жалости, а полное равнодушие с итоговой мыслью, что такой итог закономерен, и бандит нашёл то, что искал. Социально-ответственные режиссеры и продюсеры должны это понимать и осознавать, как осознавали и понимали многие голливудские режиссеры, которым предлагали ставить фильм «Крестный отец», они отказывались от этого один за другим, повторяя: «Нельзя героизировать мафию». Думается, что в этом состоит большое влияние кодекса Хейса [6], который к моменту экранизации романа М. Пьюзо хотя и был отменен со всеми его дополнениями, однако, став в период своего действия национальным стандартом США, он сыграл свою положительную роль в установлении этических рамок для деятелей Голливуда, который они строго придерживались на протяжении 37 лет (с 1930 по 1967 гг.). Полагаем, что аналог такого этического кодекса должен быть принят и в среде наших творческих деятелей, в том числе, и в сфере киноискусства.

Остановимся более подробно на мерах специального предупреждения бандитизма, начав с их уголовно-правовой составляющей. Полагаем, что некорректным является название раздела, в котором находится 24 глава, где расположен бандитизм как состав преступления. Сейчас раздел IX именуется Преступления против общественной безопасности и общественного порядка. Наше предложение, вслед за другими криминологами, состоит в том, чтобы устранить из этого наименования словосочетание «общественный порядок», поскольку общественная безопасность его полностью охватывает. Несмотря на то, что некоторыми криминологами это предложение было сделано уже давно [4; с. 7], законодатель не счёл возможным пока прислушаться к этой рекомендации. Возможно, это произошло потому, что в таком случае он опасается дублирования названий IX раздела и 24 главы этого раздела.

Отметим и некорректность названия ст. 209 УК РФ «Бандитизм», и нарушение логики формулирования её наименования по сравнению с аналогичными статями, устанавливающими ответственность за другие преступные объединения лиц (ст. 208, 210, 239, 282.1 УК РФ). Всюду, кроме ст. 209 УК РФ, в названии присутствует термины «организация» или «создание» с пояснением, организация чего именно оказалась криминализирована, но нигде не криминализированы в тексте вышеупомянутых статей совершаемые такими объединениями или организациями отдельные преступления. Так, например, в ст. 208 УК РФ уголовная ответственность установлена за организацию незаконного вооруженного формирования, а в ст. 210 УК РФ — организация преступного сообщества, в ст. 239 УК РФ – создание некоммерческой организации, посягающей на личность и права граждан, в ст. 282.1 УК РФ – организация экстремистского сообщества. Таким образом, название ст. 209 УК РФ резко диссонирует с другими наименованиями, нарушая конструктивную логику российского уголовного закона и её единообразие в этом вопросе. Возможно, сохранение такой формулировки названия ст. 209 УК РФ в её актуальной редакции – это дань исторической традиции, но, по нашему мнению, оно должно быть изменено с существующего на «Организация банды» с устранением из части второй одного из способов совершения бандитизма – «участие в нападениях, совершаемых бандой». Как представляется, советский законодатель уже постепенно шёл по этому пути, устранив два способа совершения бандитизма в УК РСФСР 1960 года, когда из текста ст. 77 оказались убраны конкретные деяния, составляющие объективную сторону совершения бандитизма — разрушение железнодорожных путей, остановка поездов, однако «нападения, совершаемые бандой» — остались, и оказались востребованы российским законодателем, будучи перенесены в текст статьи 209 УК РФ. Ж.В. Островских, также ратующая за устранение «нападений» из части второй ст. 209 УК РФ, приводит дополнительный аргумент в пользу такой редакционной правки. Она полагает, что сохранение «нападений» в структуре ст. 209 УК РФ позволяет привлекать дважды за совершение одного деяния одно и то же лицо [13; c. 19].

Необходимо принять примечание к ст. 209 УК РФ, позволяющее применять поощрительные меры к лицам, совершившим добровольный отказ от участия в бандитизме и деятельно раскаивающихся (сходные положения существуют в ст. 208, 210, 282.1, 222, 223 УК РФ – в двух последних случаях не требуется даже деятельного раскаяния). Такую корректировку предлагают многие криминологи в своих диссертационных исследованиях, однако их предложения различны по своим нюансам. Например, часть предложения А. Сальникова нам представляется избыточным. Он предлагает очень обширную авторскую редакцию такого примечания к ст. 209 УК РФ, в котором говорит не только о поощрительных мерах (с которыми мы вполне согласны), но и о том, что не может быть сочтено таковыми: «Не может признаваться добровольным прекращение участия в вооруженной организованной преступной группе (банде) в момент или после задержания лица либо в момент или после начала производства в отношении его и заведомо для него следственных либо иных процессуальных действий» [15; с. 12]. В силу очевидности отсутствия в такие моменты добровольного отказа от участия в банде, на наш взгляд, об этом не обязательно указывать в тексте самого примечания.

Соглашаясь с необходимостью принятия примечания с поощрительными мерами для рядовых участников банды, не успевших принять участие в совершении бандитских нападений и других преступных деяний в составе банды, мы не поддерживаем возможность введения и применения таких мер для руководителей и организаторов банды, как это предлагает Ж.В. Островских [13; с. 20]. Впрочем, её позиция противоречива: с одной стороны она предлагает именно это, ссылаясь на данные других исследователей, отмечавших многочисленные случаи явки с повинной не только со стороны рядовых участников бандформирований, но и со стороны их организаторов и руководителей [11; с. 2], а, с другой стороны, в формулированной ею версии авторского примечания к ст. 209 УК РФ говорится только о лицах, добровольно прекративших участие в банде и деятельно раскаивающихся, а о руководителях/организаторах банд речи не идёт.

Проблема реализации на практике такой поощрительной нормы, даже если она будет введена, заключается в том, что, как правило, у участников банды в биографии есть не только «участие в банде», но и участие в совершаемых ею преступлениях, поэтому применить к ним это поощрение не получится, а применение положений ст. 62 УК РФ (статьи, вообще редко применяющейся на практике), позволяющих снизить наказание на одну четверть, самим участникам банды может показаться недостаточным стимулирующим фактором для деятельного раскаяния, и не только из-за усвоенных ими уголовных понятий, но и из-за жестких наказаний, принятых в уголовной среде в отношении «отступников», нарушающих «закон молчания»: они в любом случае предпочтут жизнь, пусть и с полным сроком лишения свободы, а не смерть за предательство интересов банды за снижение срока лишения свободы на одну четверть.

В этой связи можно предложить вынести на научное обсуждение возможность введения в российскую правоприменительную практику аналога «сделки», существующей в Италии, ФРГ, США, часто применяемой по делам об организованной преступности для лиц, деятельно раскаивающихся в совершении преступлений – рассмотрение их дел в особом порядке, с возможностью назначения наказания судом не более двух третей срока лишения свободы, распространив действие такого порядка и на ст. 209 УК РФ.

Специальный уровень превенции предполагает не только совершенствование уголовно-правовой регламентации ответственности за бандитизм, что в определенной степени позволит сдерживать субъектов от совершения этих преступных посягательств, но и назначения, и исполнения наказаний за него, а также улучшения состояния правоприменительной практики. В отношении последнего обстоятельства полагаем, что предложение некоторых криминологов о необходимости принятия нового пленарного постановления высшей судебной инстанции страны – излишне. Такое предложение мы встречали в работе Ж.В. Островских, настаивающей на новом постановлении из-за необходимости разъяснения в нём вопросов разграничения бандитизма со смежными составами и вопросов назначения наказаний по совокупности преступлений [13; с. 19]. Нам представляется, что именно потому, что сейчас принята квалификация по совокупности, и с учётом того, что «нападения, совершенные бандой» как способ совершения бандитизма требуется убрать из части 2 ст. 209 УК РФ (с чем Ж.В. Островских вполне согласна и даже сама рекомендует это) пленарные указания по разграничению смежных с бандитизмом составов не очень актуальны для правоприменительной практики: на практике необходимо доказывать факт совершения определенного преступления и факт того, что оно совершено бандой. Рекомендации, как устанавливать и доказывать последний факт, есть и в действующей пленарном постановлении о бандитизме 1997 года, а разъяснение вопросов, накопившихся в судебной практике по вопросам назначения наказаний по совокупности преступлений, могут быть разрешены путём Обзора судебной практики, осуществленного Верховным Судом РФ или посредством внесения им же изменений и дополнений в имеющееся действующее пленарное постановление.

К мерам специальной превенции следует отнести и виктимологическую/девиктимологическую профилактику. Можно отметить, что ряд профессий, составляя с большой долей вероятности возможные объекты бандитских нападений, являются рисковыми (таксисты, водители-дальнобойщики, инкассаторы и пр.). Перед проведением виктимологической профилактики, целью которой является снижение у субъектов риска стать жертвами бандитизма, следует составить показатели криминальной виктимизации, в чём большую помощь могут оказать криминологи, проведя такой анализ по ряду заданных параметров для того, чтобы предоставить правоохранительным органам информацию о личности потерпевших и её характеристиках. Виктимологическая профилактика может быть индивидуальной и социальной. Если в первом случае субъект сам предпринимает усилия, призванные обезопасить себя от возможных нападений (охрана, средства защиты и проч.), а государство может только оказать разумную помощь, в том числе, консультативного характера (некоторые криминологи рекомендуют создавать «школы безопасности» при муниципалитетах), то во втором случае основная нагрузка по проведению соответствующих мероприятий ложится на органы публичной власти, правоохранительные органы и СМИ. Это и разъяснительная работа, и оказание юридической поддержки, и информационная деятельность, и проведение профилактических бесед, и обеспечение увеличения постов полиции в потенциально криминогенных местах, удобных для бандитских нападений и т.п. Важным направлением социальной превенции следует счесть и девиктимизацию жертв, призванную помочь им справиться в процессе реабилитации с последствиями бандитских нападений. Для чего необходимо создание и надлежащее функционирование реабилитационных центров, отлаженная система работы «телефонов доверия», нивелирование недоверия и подозрительности по отношению к правоохранительным органам и общее снижение уровня невротизации населения.

Поскольку важность специального предупреждения неоспорима, то большое значение приобретает повышение эффективности работы органов, призванных заниматься этим профессионально в пределах своей компетенции. Нельзя недооценивать степени опасности бандитизма, допуская отставание форм и методов противодействия со стороны правоохранительных органов этому опаснейшему негативному социального явлению. Многие сотрудники правоохранительных органов (40% согласно результатам опроса, проведенного К.А. Красновой среди сотрудников МВД [8; с. 28]), высказывают мысль о необходимости образования специального управления по борьбе с бандитизмом или введения такой специализации среди сотрудников МВД РФ, и о насущной потребности в сохранении преемственности между разными поколениями для возможности передачи опыта в процессе наставничества новичков опытными сотрудниками. Такие предложения мы встречали и в исследованиях отечественных криминологов (К.А. Краснова, Ж.В. Островских) также, как и призывы сделать востребованным опыт советской милиции по борьбе с бандитизмом и в современную эпоху [13; с. 24].

Наше исследование показало, что российские криминологи, несмотря на уже предпринятые государством шаги по ресоциализации и социальной реабилитации заключенных (создание производственных комплексов, центров трудовой адаптации осужденных, лечебно-производственных и учебно-производственных трудовых мастерских, открытие вечерних общеобразовательных школ, учебно-консультационных пунктов, профессиональных училищ), всё же пишут [5] о недостаточно эффективном взаимодействии пенитенциарной системы с общественностью в этом вопросе и неиспользовании всех возможностей, которые предоставляют ФЗ от 10 июня 2008 года № 76-ФЗ [1] и другие правовые акты [2]. Однако они отмечают и положительный опыт функционирования общественных советов, созданных при Федеральной службе исполнения наказаний и ее территориальных органах во всех субъектах РФ, а также позитивный опыт создания реабилитационных центров для осужденных для содействия им в трудоустройстве, а также оказания юридической, социальной, психологической помощи. Напоминают учёные и о необходимости усиления координации совместной деятельности органов публичной власти всех уровней и правоохранительных органов для положительного влияния на улучшение состояния уголовно-исполнительной системы, находящейся в процессе её реформирования.

Итак, исследование показало, что общесоциальная превенция не может быть обеспечена только путем проведения в жизнь уголовной политики, как бы хорошо проработана она ни была, равно как и иных концепций и стратегий по борьбе с организованной преступностью вообще и с бандитизмом в частности. Она предполагает осуществление целенаправленных эволюционных усилий со стороны властных структур и гражданского общества, реально, а не имитационно предпринимаемых на протяжении длительного времени. Важным представляется повышение уровня морально-нравственных качеств нашего социума и прекращение пропаганды высокого уровня престижного потребления, достигаемого любыми способами, а также героизации бандитов.

В области специального предупреждения бандитизма требуется не только улучшить состояние уголовно-правовой регламентации этого опаснейшего преступного деяния по определённым параметрам, уже разработанным отечественными криминологами, но и задействовать в противодействии бандитизму высококвалифицированные кадры, введя среди них специализацию по борьбе с бандитизмом или создав специальное управление по противодействию этому преступному деянию.

Специальные профилактические меры по предупреждению бандитизма должны быть направлены как на реабилитацию пострадавших от бандитизма субъектов в рамках их девиктимизации, так и в отношении потенциальных жертв бандитов посредством виктимологической профилактики. Однако социальная реабилитация необходима и лицам, осуждённым за совершение бандитизма, для их ресоциализации после отбывания наказания в виде лишения свободы и последующей социальной адаптации вне криминального мира. Наличествующий позитивный опыт доказывает необходимость оказания постпенитенциарной помощи, осуществляемой силами государственных и муниципальных структур, а также общественности и правоохранительных органов, бывшим осуждённым за совершение бандитизма и иных корыстно-насильственных преступных деяний, формирования единой системы их реабилитации и ее нормативного правового регулирования.