Неотъемлемой частью культуры каждого этноса являются религиозные верования и обряды. Одним из форм мировоззренческих представлений, характерный для многих народов мира, является культ птиц и зверей. Пережитки такого культа бытовали и в традициях коми-зырян. Возникнув, как полагают исследователи, на почве первобытных патриархально-родовых отношений культ нашел свое отражение в элементах объемно-контекстного содержания культурно-бытовой среды, воплощая собой особенности регионального геопространства, способствуя созданию эмоциональной атмосферы, текущего хронологического сегмента. В наше время осмысление архаических концепций в аспекте корректности образных трактовок идеологических взглядов имеет не только познавательное, но и социально-культурное значение, что актуализируют исследования связанные с тенденцией популяризировать мировоззренческие традиции коми-зырян.

С конца XIX – нач. XX веков коми учеными были предприняты научно-исследовательские интерпретации собранных фактов, с использованием известных им теорий, разработанных в религиоведении и мифологии. В качестве «ключа» для реконструкции коми язычества были опробованы эволюционистическая теория Э. Тайлора (П. А. Сорокиным), теория пережитков (К. Ф. Жаковым), постулаты германской мифологической школы (А. Греном), В. П. Налимов и А. С. Сидоров достаточно успешно апробировали тотемистическую и анимистическую версии первоосновы языческого мировоззрения коми-зырян [4]. В современных исследованиях в области традиционного мировоззрения научные взгляды были ориентированы на реконструкцию и типологию различных составляющих мифопоэтических представлений, бытовавших на территории Коми Края в XIX  начале XX вв. : Л. С. Грибова (тотемизм), Н. Д. Конаков (промысловые верования), А. К. Микушев (мифология), П. Ф. Лимеров (загробный мир), О. И. Уляшов (символика цвета), В. Э. Шарапов (обряды) и др. В исследованиях ученых раскрываются вопросы семантики сакральных образов в языческой структуре политеизма коми-зырян [11, с. 398].

Согласно древним верованиям коми-зырян, природа являлась священной средой, поэтому все ее обитатели также имели особый сакральный статус. Наиболее интенсивно такие взгляды получили свое развитие в промысловой деятельности. «Истинным источником мистицизма и поэзии Зырян стал охотничий промысел. Охота же в дремучих лесах развила подвижность, предприимчивость и космополитизм этого племени» [3, с. 14]. «Зырянин», с присущими ему анимистическими концепциями, наделял элементы окружающей среды живой душой и уподоблял самому себе. Так, например, олицетворением лесной стихии у коми-зырян, являлся дух-«вӧрса», а водной стихии дух-«васа», которые выступали основными действующими персонажами из сонма низших мифологических божеств. Из источников мы видим, что они с легкостью могут превращаться в представителей пантериона местной фауны (орнито-зоо-ихтиофауны), характерен был для них облик и с антропоморфными чертами [6, 8, 12 и др.]. Несмотря на явную мифологическую подоплеку, по своей сути мифологические представления у народа коми были преимущественно сугубо рациональны. «Поскольку промысловая мораль включала в себя и этноэкологические нормы, вера в духов-хозяев обеспечивала и разумно бережное отношение к растительному и животному миру» [6, с. 67-68].

Почвой для рождения языческих представлений о том, что объекты промысла понимают человеческую речь, слышат ее издали, мыслят как люди, послужили довольно устойчивые инстинктивные рефлексы промысловой магии, ориентированные на удачную охоту. Среди большого перечня обрядовых инициаций можно отметить следующие: окуривание охотничьего и рыболовного инвентаря, задабривание духов-покровителей жертвоприношениями (кровавая жертва, преподношение табака, продуктов питания, «кормление» костра или очага хлебными крошками), избегание хвалебных заговоров от чужих людей, соблюдение скрытности, тишины, чистоплотности во время охоты, выражение доброжелательных иносказаний по отношению к объекту промысла, приглашение к трапезе пойманной добычи в качестве почетного гостя и др. [4, с. 273; 9, с. 219; 14, с. 47]. Таким мерам придавалось «суеверное значение: при нарушении их зверь «рассердится» и «отомстит» [15, с. 230]. «Большой этнографический интерес представляют зырянские свадебные игры («чумич»). Здесь можно наблюдать маски, в виде голов животных, и представление отдельных сценок из их жизни» [14, с. 49].

Многие исследователи указывают на тотемическую природу обрядов промысловой магии и изобразительных звериных мотивов. Термин тотемизм происходит от алгонкинского (оджибуейского) слова «тотем», «ототем», что означает «его род» — это комплекс глубоко древних форм верований, мифов, обрядов и обычаев родоплеменного общества, связанных с представлением о сверхъестественном родстве между определёнными группами людей и так называемыми тотемами — видами животных и растений (реже — явлениями природы и неодушевлёнными предметами). Тотем (чаще всего вид животных) является предметом религиозного почитания родовой общины, носящей его имя. Как правило, членам родовой общины запрещается охотиться на тотема, убивать его и употреблять в пищу (исключением является употребление в пищу тотемного животного или мякоти табуированного растения во время ритуальных церемоний), а также вступать в брак между собой (экзогамия). Тотемная группа считает себя связанной с тотемом общим происхождением от мифических предков — полулюдей-полуживотных или полурастений — и видит в нём покровителя и подателя жизненных благ. [15, с. 387-390].

Согласно научной гипотезе Л. С. Грибовой у коми-зырян «родовые тотемные имена впоследствии трансформировались в прозвища, а в некоторых случаях и фамилии: Дозморов (дозмӧр — глухарь), Кочев (кӧч — заяц), Ошев (ош — медведь), Сизов (сизь — дятел), Черанев (черань — паук) и др. <…> На территории коми имеется немало деревень, речек и урочищ с различными названиями, может быть тотемического происхождения: Юсьва (река, село, деревня) — лебединая вода, Сюзьпоз (деревня) — гнездо филина, Ошиб (село) — медвежье поле…» [1, с. 46]. Материалы исследования авторов в некоторых местах находят общие параллели с выше отмеченной гипотезой. Так, например, повсеместно на территории Сысольского района в родовых группах местного населения устойчиво бытуют родовые имена (прозвища). Имя человека следует за прозвищем (тотемом), из чего следует, что родовое название признается доминирующим, основополагающим, сакральным: Кась-Васька (кась — рысь, кошка), Сир-Иван (сир — щука), Ош-Наталь (ош — медведь), Гут-Симӧ (гут — муха), Сырчик-Валерик (сырчик — трясогузка) и так далее.

В рамках отмеченной проблемы будет полезным проследить особенности персонификации (метафорической составляющей) наиболее популярных видов орнито-зооморфов в геопространстве бытования коми-зырян. В мифопоэтике коми-зырян, как и у большинства финно-угорских народов, центральным мифологическим персонажем являлась водоплавающая птица – утка (чӧж), сыгравшая ключевую роль в мироздании. Вместе с идеей творения, ее образ символизировал продолжение рода. «Утка являлась символом плодородия, семейного благополучия» [2, с. 19], символизировала «единство рода» [7, с. 16]. Атрибуты птицы олицетворяли также протективные знаки. По заключениям исследователей женские металлические шумящие подвески, включавшие в свой состав элементы стилизованных перепончатых лапок водоплавающих птиц, будучи столь популярными в средневековые времена, помимо всего прочего, обладали внушительной защитной силой от всего отрицательного [5]. Возможно, отголоски такой веры дошли и до наших дней. Так, еще во второй половине ХХ века в «красном углу» избы, рядом с божницей, можно было увидеть высушенную голову щуки, либо грудную кость утки, которые, якобы, защищали хранителей данных атрибутов от сглаза, порчи и негативного влияния внешней «чужой» среды [10].

Сакральный образ лебедя (юсь) в представлениях коми-зырян ассоциировался с символами чистоты и целомудрия, также эта птица олицетворяла один из ипостасей верховного бога — Ена. Некогда существовал негласный запрет охоты на лебедя. Согласно поверью, всякого, случайно или неслучайно убившего лебедя, якобы ждет кара. Элементы сакрального отношения прослеживаются и по отношению к гагаре (токты). На Вычегде считалось, что болезнь боится шкурки гагары, поэтому ее прикладывали к больному месту не только людям, но и лошадям. По сведениям А. С. Сидорова, в 20-е годы прошлого века на Печоре редкий дом не имел шкурки гагары, укрепленной на крыльце рядом с входной дверью [6, с. 21]. Подобного рода защитной функцией обладал зооморфный образ – горностай (сьӧдбӧж). «Зыряне не только угождают злым духам, вызвавшим болезнь, но стараются предупредить приход злобного духа. Для этого вешают горностая над дверью, предварительно сняв с него шкуру» [9, с. 50].

В промысловой культуре коми-зырян одним из самых устойчивых и распространенных являлись образы лося (йӧра) и оленя (кӧр), начало «эстетической карьеры» которых имеет древние традиции и уходит корнями в далекие эпохи каменных веков первобытного искусства Северо-востока Европы. «Как полагают некоторые исследователи (О. Н. Бадер, В. А. Оборин) ананьинская культура в Приуралье (VIII — III вв. до н.э.) явилась базой развития многих финно-угорских племен и оказала сильное влияние на культуру этих племен» [2, с. 4]. После исчезновения крупных животных в условиях таежной зоны охотничий промысел на лося и оленя стал особенно актуальным, ведь от них стало зависеть дальнейшее существование и развитие аборигенов. Учитывая, что упомянутые животные давали обильную мясную пищу, а шкура служила материалом для одежды, обуви, постели, жилья, нетрудно предположить, что подобный факт приводил их образы к устойчивой традиции в быту и идеологии этноса. Происходил процесс трансляции черт лося и оленя в сознании местного населения в статус священных, символизировавших бесконечный поток жизни. Подобные представления бытовали в разных концах древнего мира, в разной этнической среде. «Очевидно, такая повсеместность свидетельствует о том, что культ небесных олених или лосих как культ Прародительниц животного мира является отголоском общей для всех народов стадии мезолитическо-неолитического охотничьего и оленеводческого быта» [13, с. 46].

В традиционных представлениях коми-зырян золотой олень (зарни кӧр) являлся еще одним воплощением верховного божества – Ена. В связи с чем, атрибутам животных придавался сакральный смысл. Так, рога животных или стилизованные, скульптурно вырезанные очертания их голов на князевом бревне дома представляли, с одной стороны, элементы украшения дома, с другой стороны, заключали в себе функции универсального оберега [2, с. 70].

Особо почитаемым зооморфным образом в промысловой среде коми-зырян являлся медведь (ош). «Древняя зырянская религия, по всей вероятности, не была чуждой культу медведя. <…> Олицетворением лесной стихии у Зырян, является «вӧрса» <…> По представлению Зырян, «вӧрса» — «табjа-кока», т.-е. имеет ноги с лопастями; здесь не трудно усмотреть черту, свойственную фигуре косолапого медведя» [14, с. 45-46]. В мифологических эпизодах медведь предстает сверхъестественным существом, наделенный разумом и силой, является материальным воплощением сына верховного божества — Ена, который, в свою очередь, направляет сына с небес на землю, в лес, чтобы он там следил за порядком [8].

Исследуя этнографию коми-зырян, известный учёный А. С. Сидоров так же отмечал, что следы культа медведя вплоть до недавнего времени (нач. ХХ в.) сохранялись у охотников-коми, которые после добычливой охоты совершали ритуал погребения головы медведя или всех его костей, а потом устраивали «поминки». Существовало убеждение, что убитый зверь возродиться, хотя бы в другой особи, поэтому его останки тщательно собирали и зарывали или оставляли в укромном месте. Медвежьи клыки считались у охотников наиболее верным амулетом против порчи. У многих охотников старшего поколения они сохраняются до сих пор [4, с. 272-274].

С началом пашенного земледелия в быту и идеологии активно начал культивироватья образ коня (вӧв), который в последствии модифицировался в представлениях коми-зырян в священный символ аграрного культа. По мифопоэтическим воззрениям финно-угорских этносов образ коня олицетворял собой солнце, что ранее было характерно для образов лося и оленя. Возможно, что многое из того религиозно-мифологического, что было связано с лосем-оленем, трансформируясь, укоренилось в образе коня. Солярный мотив «двухголового коня» символизировал цикличность жизни — смену дня и ночи, жизни и смерти, а также являлся одним из воплощений сакрального протективного знака [2, с. 75-82].

Таблица 1

Сакральная символика птиц и зверей по представлениям коми-зырян.

Таким образом, приведенные данные результатов исследований подтверждают, что промысловый культ в традициях коми-зырян, являясь особой формой миропонимания, выявляет основную этническую концепцию верования. В благополучии промыслов и в мерах по его достижению народа сквозил емкий магический расчет через поклонение языческим светлым и темным силам (воплощением которых являлись сакральные образы живой природы): светлым, чтоб помогали, темным, чтоб не вредили. Ритуалы, пропитанные жизненными смыслами, стали прототипом промыслового культа, зародили зачатки и стали предтечей такого культурного явления как тотемизм. «Выступая в этой родовой форме, промысловый культ, таким образом, имеет много общего в самых существенных признаках с тотемизмом, модификацией которого его можно считать» [15, с. 478].

Промысловый культ в традициях коми-зырян, как культурное явление обуславливало сохранение в промысловой среде специфических форм древнего мировоззрения, которое своими корнями уходит в древний пласт культуры охотников и рыболовов Северной Евразии. В рассмотренной языческой религии выделяется ряд орнито-зооморфных образов, наделявшихся особыми сакральными смыслами, типичным среди которых является протективная функция — оберег (Табл. 1). В завершении следует отметить, что в настоящей работе отражен один из возможных подходов в исследовании намеченной проблематики, который требует дополнительных аргументаций в области классификации и выявления традиционных регламентированных концепций в этнической и национальной культуре коми-зырян.